– Не останется, – тихо ответила Надежда. – Жеже сам мне сказал, что Ладо звонил, своей карьерой интересовался.
– Не волнуйся, и без твоей помощи его быстро раскусят. Все и так знают, что ты за него диссертацию писала, сказала Татьяна.
– Мне-то что за радость от этого. Даже не представляю, как смогу находиться с ним в одной комнате, не то что разговаривать, – сказала Надежда.
– Так и вижу, как он лебезить перед тобой станет, – мстительно усмехнулась Ксюша. – Объясняться, прощения просить.
Но Надежда покачала головой:
– Не станет он прощения просить. Я его, можно сказать, смертельно оскорбила. Да и не только его, а всю их высокородную семейку. Просто я вам не все еще рассказала.
Воцарившееся напряженное молчание яснее всяких слов говорило, что, сказав «а», Надежде придется произнести и «б».
Она тяжело вздохнула:
– Я прикинула, когда будет самый разгар свадебного застолья, и позвонила к ним домой… Мать Ладо как-то сказала, что все семейные торжества по традиции устраиваются в их доме, а не в ресторанах там всяких. Места хватает, скажу я вам. Так вот, я позвонила, и трубку взяла сама Ариадна Теймуразовна. Вся такая оживленная, радостная, принимать очередные поздравления настроенная. А я и крикнула: «Будьте вы прокляты вместе с вашим сыном!» Насколько я знаю, к моим словам там отнесутся с большой серьезностью. А что касается настроения, то я его этой двуличной особе точно подпортила. Так что отныне, полагаю, я злейший недруг семейства Мгеладзе и всех их сродников.
Она хмыкнула и замолчала. Молчали и ее ошеломленные подруги.
Надежда была права в том, что ее слова ужаснули Ариадну Теймуразовну. В самый разгар торжества услышать такое, да еще произнесенное со всем пылом души, – этого и врагу не пожелаешь. Причем, как бы ни делала она простодушного лица, объясняя сыну, что Надя ему не пара и нет ничего страшного в том, что он женится на Сонечке, в глубине души Ариадна Теймуразовна знала, как на самом деле называется то, что она совершает. Подлость первостатейная – вот как это называется.
Но ради счастья любимого сына Ариадна Теймуразовна была готова на все. Даже взять грех на душу. А посему она никому не сказала о звонке «почти дочки» из Москвы – все равно назад дороги у нее не было. А что хорошо для дорогого сыночка, ей всегда было известно лучше, чем кому бы то ни было, лучше, чем ему самому. Так что о произнесенном в его адрес проклятии Ладоша так никогда и не узнал. Но время от времени нет-нет да и возникало у него смутное ощущение, что по собственной воле он лишился чего-то очень-очень важного. И возникало это ощущение именно в тот момент, когда желать большего, казалось бы, просто невозможно…
Глава 4
Александр Маркович даже обрадовался, когда Ксюша положила перед ним на стол заявление от своей непосредственной начальницы с просьбой предоставить той отпуск за свой счет на две недели. Как-то не очень хотелось