– Эй, Гроттерша! Ты недодала мне повиливаний хвостиком! Где восторги? Где обморок от счастья? Как квартира-то? Лучше, чем наша жалкая каморка в Тибидохсе? – спросила Склепова, любившая получать похвалы в ненормированном количестве.
Таня уклончиво промолчала. В «нашей жалкой каморке» жила теперь она.
– Мы еще второй этаж не смотрели, – сказала Таня, вспоминая, что дом был двухэтажный.
Гробыня облизала губы.
– И не посмотрим. Наш только первый. Вон там есть лестница на второй, но она заложена, – небрежно сказала она, кивая на глухую стену.
В этой небрежности Таня чутко уловила недовольство. Еще бы – вместо восхищения тем, как Склепова устроилась во взрослой жизни, охов, ахов, восторженного блеянья и беготни по трем комнаткам, Гроттерша нарушает правила игры. Позор таким подругам!
– А кто на втором живет? – спросила Таня, просто чтобы что-то сказать.
– Откуда я знаю кто? Говорят тебе: заложена лестница. – Склепова ковыряла вилкой в банке с таким раздражением, словно хотела, чтобы котлеты вновь стали фаршем.
– А, понятно! Значит, где-то с улицы должен быть вход, – предположила Таня.
– Входа нет, – сказала Гробыня.
– Как нет?
– А так. Ты же меня знаешь: существуй он, я бы его нашла. Только через ставни, но они вечно закрыты, – уверенно ответила Гробыня.
– А как жильцы второго этажа к себе попадают? – спросила она.
Гробыня пожала плечами.
– А шут их знает как… Может, телепортируют, а может, вообще из дома не выходят. Ты меня грузишь, Гроттерша! Какая мне, блин, разница, кто живет у меня над головой? Мы с Гуней и дома-то не каждую ночь бываем.
Таня давно знала Склепову, изучила ее до малейших деталей. Голосом Склепова могла ввести в заблуждение кого угодно. Он мог становиться то мягким, то вкрадчивым, то немного обиженным, то, напротив, грозным – и все в течение единственной минуты. Голосу, этому ловкому лгуну, верить не стоило. И поэтому Таня незаметно посмотрела на руки Склеповой. Ага! Хотя голос Гробыни звучит с восхитительной небрежностью, левой рукой она нервно вращает, почти дергает на пальце перстень.
«Темному магу нельзя иметь такие честные руки», – подумала Таня и спросила:
– А если там вообще никто не живет?
Почему-то довольно заурядная история со вторым этажом не давала ей покоя. Наверно, все дело было в магической интуиции, унаследованной от прадеда и отца.
Склепова с интересом заглянула в пустой стаканчик из-под йогурта, как если бы ожидала найти там по меньшей мере алмаз.
– Нет, кто-то все-таки живет. Пару раз я слышала, как кто-то там озабоченно ходит, что-то бормочет, иногда до утра. И снова – тишина.
– И вы так и не выяснили, кто это? – не поверила Таня.
– Дорогая, – сказала Гробыня с пафосом. – Соседей, которые шумят только раз в месяц, отлично можно терпеть, даже если не понятно, как они попадают в квартиру. Мы с Гуней буяним куда чаще. И вообще ты меня с кем-то