Там в глубине таится лалл,
А в душу заглянуло время,
И кто-то в ручейке апреля
Тростинок тон перебирал.
На вздох сбивается дыханье,
Но в первой листьев болтовне
Ловлю приязнь и оправданье,
И чудо предзнаменованья,
Как будто все не обо мне…
«И все-таки сентябрь…»
И все-таки сентябрь,
Еще палит и жжет
Над всем возвышенное солнце,
Иначе листья шелестят,
Уже не флейта, а фагот
В сопровожденьи песнотворца.
Что скажешь супротив?
Там, в золотом саду,
Прожилок солнечных мерцанье…
А мне опять идти
В глухую суету,
Мне недоступно созерцанье.
Изводится душа
Без права на себя…
Меня уже лишают права?
Сегодня хороша
Не песня, но мольба…
И философии приправа.
В минуту слабости
Ночь плетется еле-еле
В яви снежной ворожбы.
Мне б всего-то на неделю
Отпроситься у судьбы…
Я немного помечтаю —
Это в ночь влетает снег —
Ночь земная, кружевная,
В самый раз свершить побег.
Мне бы песенку приятней,
Мне б в подарок пятачок,
Мне б веселенькое платье,
Мне бы глупость нипочем!
Час ночной и тих, и долог…
Словно горе из избы
В светлый космос лютый холод
Дым возносит из трубы.
Мне бы в небо, мне бы следом —
Там потеряна звезда! —
Да по белому, да снегом
Снова с чистого листа!
Этюд в желтых тонах
Ветер рванулся, вскружился и стих,
Желтые листья взлетели,
Дела им нет до страданий мирских
Что слезы им и потери…
Дождик осенний размоет следы,
Ветви сомкнутся в объятьях…
Не возвращаться в земные сады —
Ветхое сброшено платье.
Ветру что вздох, что листву уносить —
Скарб приберем для отъезда.
Радуйтесь, странники, небо вблизи!
Листья – земная одежда.
Встречу на этой озябшей тропе
Новое в путь назначенье,
Легким да будет прощальный напев, —
Доли моей нареченье.
Горек осенних дорог полусон,
Мир равнодушен как прежде,
Но колокольный вдали перезвон
Ветер доносит в надежде.
Снежинка
Застывшая снежинка,
Снежинка-балеринка,
Она была лишь бликом
На ветровом стекле.
Она была лишь криком
Безгласым и великим, —
Опальная снежинка, —
Звездою в полумгле…
Последняя слезинка
Девчонки в пелеринке,
Зимы моей безбрежной
Зловещая печаль…
Уже не буду