– И мы так решили, – удовлетворенно кивнула Разольская. – Если уж случилось, таков перст судьбы. – Достала из-под мышки коричневую собачонку, подержала ее на вытянутых руках, чмокнула в нос.
Помимо лакового ошейника с камушками, на собаке оказалась какая-то смешная юбочка из плюша с блестками. Арно высунул из пасти острый розовый язычок и в ответ облизал напудренный хозяйский нос.
Генриетта истово прижала трепыхающуюся собачонку к груди, потом распределила ее лапки по животу и привычно прижала локтем.
Арно привычно обвис когтями вниз.
– Надежда Прохоровна, вы тоже обязательно приходите на представление, – неожиданно, потому что смотрела на суетящихся в гостиной официантов, сказала Генриетта. Повернулась к бабе Наде, прищурилась. – Вы, как я догадываюсь, в отель за обществом приезжаете? А из-за нас сидите тут в одиночестве?.. Приходите. Будет кофе, чай, пирожные…
Надежда Прохоровна не успела поблагодарить, поскольку в кармане запиликал мобильный телефон. Она достала трубочку наружу, прищурилась… Соседка.
– Алло, Надежда, у вас домашний занят, звоню по сотовому спросить – у вас пяток яиц до завтра есть?
– Есть, Таня, иди, – кивнула баба Надя. – Спроси у Софы, я сейчас не в Москве…
– Ой! – икнула рачительная к роумингу соседка-пенсионерка. – Всего хорошего! – И, не дожидаясь ответного прощания, оборвала связь.
Надежда Прохоровна прибрала мобильник в карман, поглядела на Разольскую…
На слегка одутловатом лице Генриетты читался такой ужас, словно Надя Губкина только что на ее глазах гадюку в карман упрятала.
– Вы пользуетесь мобильным телефоном?! – прижимая к груди обе растопыренные ладошки в перчатках, придавливая привычного Арно, прошептала та. – Как можно?!
– Чего можно? – растерялась бабушка Губкина.
– Мобильный. Телефон. Это же – оружие! – Толстая шея Генриетты вытянулась, глаза вылезли из орбит.
«У одной из постоялиц странная фобия на электронику образовалась… нетривиально реагирует…» – припомнились переданные Палычем слова пропавшего Баранкина.
Так, значит, вот как оно бывает, когда нетривиально реагируют. Глаза навыкат, шея из плеч… Того гляди, и пена на губах покажется…
Надежда Прохоровна собралась было пожалеть болезную, сказать что-то утешительное…
Но Генриетта Константиновна, все с тем же ужасом глядя на Надю Губкину, медленно, словно боясь повернуться спиной к «вооруженной особе», поднялась из кресла и бочком, бочком засеменила в гостиную.
Собачка тявкнула. Надежда Прохоровна оторопело наблюдала, как блеснул в последний раз нарядный траурный ошейник и исчез за выступом стены.
Жалко убогонькую. Храни нас, Господи, от подобных немочей…
В гостиную Надежда Прохоровна отправилась, только когда мимо нее прошел высокий маг в лаковых штиблетах, широкой атласной накидке поверх концертного смокинга – так, кажется, Софа называла