Так что если Андреа и убил кого, то не своего друга Доменико Венециано, а изверга отца, который морил своих детей голодом и запрещал старшему сыну рисовать во славу Божью.
Но может ли убийца, пусть и самый справедливый, создавать шедевры во имя Господа? Ведь гений и злодейство, как известно, две вещи несовместные. Не потому ли на фреске в церкви Сантиссима-Аннунциата над головой святого Джулиано возвышается странный Господь – прекрасный и мрачный одновременно? Кто он – прощающий ангел или карающий демон? И что это за черная собака в прыжке, написанная в необычном ракурсе, чудом сохранившаяся на верхней фреске в церкви Сантиссима-Аннунциата? Тот самый пес, изображение которого увидел отец, а после избил сына? Или все-таки это черный друг судьбы, который всегда следовал за художником, заставляя его создавать свои мрачные и неистовые творения? Конечно, судьба заставила Андреа дель Кастаньо пройти тяжкий путь. Но разве его фрески и картины того не стоили?..
Мятежный дух великого Мазаччо
В 1429 году в капелле Бранкаччи флорентийской церкви Санта-Мария дель Кармине по средам не проходили службы. Зато с утра собирались молодые художники со всей Италии копировать великие фрески, созданные рукой Томмазо Мазаччо. Вот и сегодня в капелле тишина – все сосредоточенно рисуют. Вдруг скрипнула дверь. На пороге возник 23-летний Филиппо Липпи. «Берегитесь! – крикнул кто-то. – В этого одержимого вселилась душа покойного Мазаччо!» И художники в ужасе кинулись врассыпную.
Филиппо в недоумении огляделся: вокруг перевернутые мольберты и упавшие краски. Приятели ринулись от него как от прокаженного. Еще вчера просвитер капеллы торжественно объявил, что рисунки Филиппо Липпи лучшие. Что же случилось сегодня?
Юноша выскочил из церкви, успев схватить за рукав толстяка Нардо. Тот попытался вывернуться, но хватка Филиппо была железной. Толстяк взвизгнул: «Пусти, оборотень!» В ярости Филиппо тряхнул его, и Нардо залепетал: «Сам знаешь про пророчество Мазаччо!» Филиппо ослабил хватку: «Ничего я не знаю!» Придя в себя, толстяк ухмыльнулся: «Я и забыл, что ты – монастырское отродье. Где уж тебе знать флорентийские сплетни! Так вот, год назад, в 1428-м, Мазаччо в Риме отравили завистники. Не перенесли его гениальности. Но когда он умирал, то пригрозил убийцам, что его искусство воскреснет в живописи другого художника, даже если ему самому придется переселиться в другое тело. И теперь все говорят: дух Томмазо Мазаччо вселился в тебя – ведь ты рисуешь как одержимый!»
…Липпи понуро брел по улице. Он действительно трудился как одержимый, копируя фрески мастера. Но как можно устоять при виде