– Погоди, что за книги? Старинные, что ли? Рукописные или печатные? – потребовал ясности Иван.
– Рукописные. Конца XV – начала XVII века, – ответил Алексей и достал из нагрудного кармана сюртука сложенный вдвое лист бумаги. – Я на всякий случай записал и названия их, и некоторые приметы. Все это толстые фолианты в деревянных, обтянутых кожей переплетах с бронзовыми и медными застежками.
– А застежки знаешь для чего? – улыбнулся Иван. – Чтобы бес не проник! У раскольников есть даже проклятие для тех, кто забыл закрыть застежки после чтения.
– Чурбанов мне это объяснил. Сам он тоже из староверов, правда, обычаев их почти не соблюдает, разве что крестится двумя перстами. А интерес к их книгам имеет превеликий. Оказывается, у него самая большая коллекция старинной православной, еще дониконианской литературы. Говорят, есть книги из библиотеки Ивана Грозного, хотя она считается погибшей. Правда, сам он в этом не признался. А пропали у него, – Алексей заглянул в бумагу, – первое издание Соборного Уложения 1649 года, редчайшая Виленская псалтырь 1575 года. Она была выпущена в свет учеником первопечатника Ивана Федорова Петром Мстиславцем. Кроме того, умыкнули большой рукописный сборник православных текстов шестнадцатого века. Чурбанов говорит, что это самая ценная из рукописей, которую ему удалось найти в сибирских скитах. Илья Фомич особо по ней горюет. Тем более что она в очень плохом состоянии. Многие листы слиплись в сплошной блок, водяные знаки просматривались, но не везде.
Иван протянул руку и взял листок бумаги, на котором бисерным почерком Чурбанова были прописаны особые приметы утерянных древностей.
– Ишь, как четко все выписал, – похвалил купца Иван, – буковка к буковке. Он и дела свои так ведет. Грошик к грошику – копейка. И каждая копейка у него точно гвоздем прибита. Скуповат и прижимист Илья Фомич неимоверно, но на коллекцию свою деньги не жалеет. – Он поднес листок ближе к глазам и прочитал: – На 633 листах. Шесть листов литерных. Написано полууставом и скорописью разных рук конца XVI века. Бумага с водяными знаками. На чистой странице в начале книги запись скорописью второй половины XVII века: «Книга Григорей Синаит». На обороте второго листа запись скорописью другой руки XVII века: «Сия книга Владимирского Рождественского монастыря церковная». На третьем – заставка растительного орнамента. Переплет – доски в коже, медные жуки и застежки. – Иван с удивлением посмотрел на Алексея: – Зачем это тебе, если за дело взялся Ольховский?
– А так, на всякий случай, – ответил тот уклончиво и спрятал бумагу в карман. – Я за те полдня, что этой кражей занимался, много чего узнал. И не только от Чурбанова. После я еще в музей забежал, там тоже кое-что разведал. Ты как раз приметы самой ценной книги прочитал. А в музее мне о ней подробно рассказали. Хранитель фондов Иннокентий Владимирович Голдовский, говорят, даже затрясся, когда Чурбанов пригласил его к себе и