Сергей и Настя прошли за ним и замерли на пороге. У входа в горницу стоял огромный детина с совершенно лысым черепом и странными, навыкате, глазами. Детина, словно грудной младенец, пускал пузыри и безмятежно улыбался, поигрывая своей страшной игрушкой – большим мясницким топором. Хозяин взял из его рук топор и подтолкнул парня в спину: «Иди спать, Мишаня! Это свои, от дядьки Ивана».
Мишаня выпустил изо рта особенно большой пузырь, радостно захихикал и, вытянув в сторону Насти толстый кривой палец, что-то нечленораздельно прогнусавил.
– Девка, девка, – закивал головой мужик и более настойчиво подтолкнул парня ко входу в горницу. – Иди ужо! Напугаешь добрых людей! – И, мрачно усмехнувшись, пояснил: – Дурачок он, богом убитый. Из жалости держим. Больно уж хорошо за скотиной ухаживает.
Из глубины дома послышался стук, будто что-то тяжелое свалилось откуда-то сверху, и вслед за этим раздался скрипучий голос:
– А чтоб тебя, дубина ты стоеросовая, опять приступку от печи убрал!
– Акулина! – крикнул хозяин. – Подай-ка ночевщикам молока да хлеба!
– Сам подай, коли дюже приспичило! – раздалось в ответ, но через некоторое время на пороге появилась растрепанная баба в засаленном сарафане и, слеповато прищурясь, сунула в руки Сергею глиняный горшок с молоком. – Носят тут черти всяких по ночам! – довольно недружелюбно проворчала она. – А хлеба нету. Мишка с вечера сожрал последнюю ковригу, – она подозрительно оглядела Сергея, потом Настю. – Че по ночам шастаете, людям покою не даете?
– Больно неласкова ты, матушка, как я погляжу, – усмехнулся граф, – не по христианскому это обычаю гостей на пороге держать.
– От таких гостей, поди, не соберешь костей, – баба уперла руки в бока. – Нынче за постой платить положено, а не лясы без толку точить.
– От Ивана они, Акулина, – пробурчал за ее спиной хозяин. – Видно, опять застряли, господа хорошие?
– А мне хошь от Ивана, хошь от Трофима, – не сдавалась Акулина. – Зря, что ли, среди ночи поднялись?
– Успокойся, матушка, на вот, держи! – Сергей достал бумажник и отсчитал несколько ассигнаций. – В городе столько номер в хорошей гостинице стоит.
Баба оттолкнула руку хозяина, потянувшуюся было за деньгами, выхватила их из рук Сергея и запихала за пазуху, потом почесала у себя под мышкой и уже более дружелюбно проговорила:
– Подай им, Никита, тулуп да одеяло с печки. Пускай тут в сенях устраиваются, а то на сеновале небось задубеют.
– Ну что ж, спасибо и на этом, хозяюшка, – Ратманов шутливо поклонился. – Уважила! – И посмотрел на хозяина: – Свояк твой просил поутру батраков послать, экипаж из грязи вытащить.
– А что, и пошлем, – опять встряла Акулина. – За деньги-то и черта с преисподней вытянуть можно! – Она метнула