Магиня участливо похлопала меня по руке и тут же взревела:
– Вы без браслетов?! Вам что, жить надоело?! А если бы кто-то случайно вмешался, пока вы сотворяли вот это? – кивнула она на штуковину. – Передайте Визлу, что если он не заставит вас надеть браслеты, я за себя не ручаюсь!
Не выношу, когда на меня орут. Да что она себе позволяет! Подумаешь, «Маг года»! Да хоть десять раз подряд! Визл то, Визл это! Я что теперь, как привязанный к нему должен быть? Щеки у меня полыхали ярче светобукв. Я сощурился и хотел ответить, но Глория Карбоначчи принялась осторожно передвигать магограф в угол. Он как раз развернулся во всю мощь: за его деревьями не было видать даже леса Финнра.
Магиня и бровью не повела, глядя на мое возмущение. И я из принципа решил не ходить в «Сироту». Без карты точно обойдусь, да и без приглашения тоже. Сам – значит сам! Я зашагал прочь, вколачивая в ковер каждый шаг, словно гвоздь в бревно. Уверенность в себе – это не вода в стакане, не расплещешь. Но при мысли о стакане ужасно захотелось есть и пить. Если сама глава Ткачей советует мне обратиться к Визлу, может, стоит так и поступить? Все-таки не прислушаться к ней нельзя, с таким-то голосом…
Тем более что мне и правда было не очень хорошо. На этот магограф ушло гораздо больше сил и магии, чем я думал. В общем, мысль о том, что в «Сироте» можно заправиться ледяным огнем, согревала мне душу. Это было здорово, потому что я жутко замерз. Прям казалось, что льдинки на зубах похрупывают. Решено: в «Сироту». Мэтью Грэнвилл не изменяет принципам – он меняет принципы!
В «Сироте» было полно народу. Просто не протолкнуться. Боб метался между столиками и драконом, нагруженный подносами с готовыми снежками. Визла не было: за стойкой было непривычно пусто, пара постоянных посетителей клевала носом над стаканами. В воздухе стоял какой-то густой аромат, знакомый и настолько сильный, что его можно было пить. Тут я вспомнил кое о чем и решил сделать трактирщику подарок. А что – сувенир от самой Аманды Дэверелл, могуньи, между прочим! Многократно проверенный на прочность.
Оказалось, я ошибся: Визл очень даже был. Он сидел под стойкой, по самую шею заваленный цветами. Это были желтые, фиолетовые, голубые, белые фрезии. Трактирщик брал цветы по одному и тщательно сортировал: белоснежные отправлялись в одну из трех огромных корзин, а все прочие – кучами на пол.
– А, Мэтью! Привет! – почему-то смутился он, обернувшись на звон кураторского стакана. – Видишь, готовим от Братства поздравление для Глории Карбоначчи. Представляешь: «Маг года» в одиннадцатый раз! Рекорд!
На секунду он снова исчез в своей клумбе, но тут же вынырнул и внимательно посмотрел на меня.
– Боб, сердцевинку снегоягоды ему. Не греть.
Я хотел заметить, что греть все равно бесполезно: та холодная пустота, которая была у меня внутри, заморозит любой огонь. Даже если бы дракон дохнул на меня пламенем, ни один волосок не загорелся бы. Боб принес не обжаренный снежок и меланхолично