– А не пошел бы ты искупаться в озере – или сразу в двух, если одного для такой туши мало!
В повисшей тишине можно было бы услышать, как перышко опустилось на землю.
Жиртрест перестал смеяться.
– У тебя слишком большой рот, крольчонок, – произнес он. – Доведет тебя до беды.
О боже! Он не шутил.
– Уйди с солнца, толстушка, – посоветовала ему Мира, – пока кумпол не расплавился. Сходи проветрись, короче, скройся – смойся – сгинь!
Мексиканец сунул руку под сарапе – сейчас вынет пушку, подумал я и поспешил его опередить:
– Спокойно, приятель, все в порядке, мы уже уходим.
Но он на меня даже не взглянул. Ни с того ни с сего он вдруг застыл, словно гранитная глыба, а глаза выскочили у него из башки, как две поганки на длинных ножках.
Я посмотрел на Миру. Ее руки лежали на столе, и между сложенными лодочкой ладонями высовывалась треугольная голова маленькой зеленой змейки. Она быстро двигалась вперед-назад, молниеносно выбрасывая раздвоенный язык и снова втягивая его обратно. От этой картины у меня мурашки забегали по спине. Мира слегка развела руки в стороны, и змея вмиг исчезла… И вот уже Мира приветливо улыбается толстяку, как старому знакомому.
Видели бы вы этого героя! Все его бахвальство, злобу и наглость как ветром сдуло, за какую-то минуту он изменился до неузнаваемости. Закрыв рукой глаза, он обескураженно качал головой. По-видимому, изо всех сил пытался собраться – и не мог.
– С первого раза до тебя не доходит? – спросила Мира. – Вали отсюда. Не порти воздух.
Тощий мексиканец с перекошенным лицом выскочил из бара и что-то быстро сказал здоровяку, показывая на дорогу. Тот бросил взгляд в направлении трясущегося пальца, потом – с угрозой – на нас.
– Мы еще встретимся, – пообещал он. – Особенно жду встречи с сеньоритой. У нее слишком большой рот. Надо засунуть ей в рот шершня, а губы зашить. – И он поспешно скрылся в баре, оставив тощего мексиканца одного следить за стремительно приближавшимся по дороге облаком пыли.
Я расстегнул воротник.
– Слыхала про шершня?.. А ты тоже хороша, нашла с кем балагурить!
Она невозмутимо взяла со стола свою шляпу.
– Да ладно! Он перетрусил – пожелтел как канарейка.
– Это факт. И поет – заслушаешься! – добавил я. – Пойдем, нам тоже пора валить отсюда. Не нравится мне это облако, боюсь, накроет нас.
Не успели мы дойти до машины, как галопом подскакал отряд конной федеральной полиции. Коротышка с лицом цвета несвежего сливочного сыра натянул узду и спрыгнул на землю. Судя по запыленной форме, это был офицер. Он нервно озирался кругом, словно охотник, потерявший след.
Я поздоровался и машинально полез за документами. Но мои бумаги его не интересовали. Он спросил, не видали ли мы поблизости очень рослого и толстого мужчину.
Мира открыла было рот, но я шагнул вперед и локтем