Первая записка на лбу. «Я еду в Сеул на научный семинар. Планирую вернуться завтра после обеда».
Вторая на левом веке. «Все вещи должны быть на своих местах».
На правом веке третья. «Строго соблюдать все правила».
Остальные восемь штук были приклеены между улыбающимися губами.
«Перед входом вытирать руки».
«Не трогать руками зеркало».
«Обязательно подходить к телефону раньше, чем раздадутся три звонка».
«Не играть в маму».
Обвешанное стикерами лицо на фотографии стало похоже на лицо идиота: висящие веки, вытянутый синий язык и губы, растянутые в улыбке. Он представил себе, как смеётся и радуется Серён, превратив его в посмешище. Конечно, у него тоже было чувство юмора, но сейчас он был не в настроении хвалить Серён за остроумие. Когда он подумал, что она развлекалась так каждый раз, когда он уезжал из дома, в нём закипела злость. Жена вонзила нож в спину мужа, а дочь смеётся над отцом. Они стоят друг друга.
Ёнчжэ оторвал все записки и вошёл с ними в гостиную. Повсюду были следы осмелевшей Серён, которая делала всё, что он ей запретил. На туалетном столике Хаён была рассыпана пудра и неаккуратно разложена косметика. Под стулом валялся пузырёк от лосьона. Он открыл шкаф Хаён: было видно, что там кто-то шарил. Одна вешалка была пуста. Он вынул из кармана ключи от машины и кошелёк и положил их на туалетный столик. Пиджак и галстук повесил в шкаф. Закатал рукава сорочки и пошёл в комнату Серён. Он открыл дверь: комнату было не узнать.
За порогом на полу лежали шорты Серён, скрученные восьмёркой. Тут же валялась рубашка, рукава которой были вывернуты наизнанку. Один носок был свёрнут шариком. На полу были рассыпаны конфетти, цветные бумажки, ненадутые резиновые шарики. На столе горели три свечи, а рядом с ними находились легко воспламеняющиеся плюшевые игрушки в колпачках. Перед ними под музыку, которую часто включала её мама, вращалось колесо обозрения. Когда-то он убрал его на склад. Из приоткрытого окна в комнату заливал дождь. На подоконнике стоял огарок от спиральки для комаров. Серён спала на кровати. Волосы были распущены, лицо покрыто пудрой, ресницы очень густо накрашены, губы с розовой помадой, на ней была мамина блузка без рукавов, которая еле прикрывала её тело. Из-под неё торчали голые ноги. Серён была похожа на маленькую проститутку из фильма «Водитель такси».
Ёнчжэ вздохнул. Что-то очень горячее и свирепое вихрем двигалось в его желудке, словно он выпил натощак водки. Он подошёл к кровати и, нагнувшись, сказал на ухо дочери: «Серён».
Никакого ответа не последовало. Под закрытыми веками медленно двигались глаза. Было такое ощущение, будто она находилась на грани сна и реальности. Он протянул руку и, поглаживая большим пальцем, обнял её за шею. Её кожа была влажной и очень мягкой.
«Открой глаза».
Глаза Серён перестали двигаться.
«Твой