– Я тебя тоже люблю.
– И так много, так много любовников…
Хрустнули последние камешки, и «акура» замерла, чуть накренившись в сторону востока, наполовину съехав с колеи. Боковые стекла не пропускали света, но за ветровым обозначилось движение: водитель что-то кричал и указывал пальцем.
– Видимо, спорят по нашему поводу, – предположил Джеймс.
Эль промолчала.
В голове мелькнула мысль: а если эти люди собирались убить Глена, выстрелили ему в голову, приняли за мертвого, а через несколько часов вернулись и обнаружили, что он жив и на ногах. Да еще с идиотами-супругами, остановившимися оказать помощь. Теперь у них еще два свидетеля, и их необходимо убрать. Они в бешенстве, ругаются между собой. Джеймс сообразил, что сам во всем виноват: вовлек жену в ситуацию, из которой не способен выпутаться. В ушах снова зазвучали слова отца: «Будь вежлив, обходителен, но планируй убить всех и каждого, кого…»
Водительская дверца с треском распахнулась. Секунду-другую вопил трэш-металл, затем водитель ткнул в кнопку «стоп» своего плеера. Вылез из машины и замер, уперев руки в бока, волосы под поношенной кепкой клуба лос-анджелесских «Лейкерс» сбились комом. Он был широк в плечах, грудь колесом, с прищуром задиры, в черной футболке с надписью: «Я вас всех имел!»
Тишина.
– Спасибо, что остановились. – Задохнувшийся от каменной пыли Джеймс понял, что если бы этот герой собирался их убить, он бы уже принялся за дело. – С нами раненый, он нуждается…
– Я остановился не ради вас, – заявил водитель.
– Что?
Скрипнув, открылась пассажирская дверца, из салона вышла девушка лет двадцати с волосами цвета темного меда. Она повесила на плечо сумку, в которой свободно бы уместился автомобильный аккумулятор. Зато из одежды на ней было совсем немного.
– Оставайся в машине! – рявкнул водитель.
– Мне нужно размять ноги.
– Я сказал, сиди в машине с сестрой, Сара. – Он вытер нос и при этом продемонстрировал татуировку льва на внутренней стороне бицепса. – Мы не знаем этих людей…
– В таком случае зачем вы остановились? – спросил Джеймс.
Водитель нагнулся в салон и дернул тросик замка капота.
– Так зачем вы остановились?
– В тот момент, когда я увидел вашу троицу… – Водитель облизал обветренные губы и приблизился к «акуре». У него была своеобразная речь, особенный деревенский выговор. Он произносил слова одновременно слишком быстро и слишком медленно, будто пытался воспроизвести манеру Клинта Иствуда. – Когда я поднялся на холм и оказался от вас в сотне футов, то потерял управление и стал перегреваться. Такое впечатление, что полетел ремень. – Словно выбрав момент, машина выплюнула облако белого дыма.
У Эль округлились глаза. Неужели? Джеймс посмотрел поверх ее плеча на свою «тойоту», на то, что в суматохе раньше не заметил. Десять минут назад, когда он с глупым видом таращился на истекающий жидкостями мотор, он стоял вплотную к бамперу. Теперь же с расстояния разглядел на решетке