Самое лучшее, пожалуй, попытаться встретить Щипакова на улице как бы невзначай…
Вошел Федченко, хлипковатый на вид, белесый, веснушчатый парень. Загар к нему не приставал, а потому Федченко выглядел подчеркнуто интеллигентным канцелярским тружеником. Однако сейчас его интеллигентный облик был попорчен изрядным синяком на левом глазу. Левый глаз заплыл кровью, правый глядел весело.
Федченко делать в отделе было нечего. Ясно-понятно пришел показаться Никите. Чтоб начальство похвалило.
– Ого! – сказал Никита. – За задержание хвалю, за блямбу выношу порицание. Ты ж вроде в школе по самбо хорошо, даже отлично шел.
– К пьяным самбо не применять, – напомнил Федченко то, что твердят перед выходом на пост каждому милиционеру.
– И по улице так пойдешь?
Федченко вынул из кармана черную нашлепочку на резинке. Надел. Под нашлепочку, как по заказу, упрятался весь синяк.
– Молодец! – одобрил Никита. – Оперативность, быстрота и натиск. А насчет пьяных и самбо… Не для широкой огласки. Устав не догма, а руководство к действию. Советской милиции с синяками ходить тоже не пристало. А свисток у тебя с собой был?
– Не было, – сознался Федченко.
– Так вот, за решительность еще раз хвалю, а за халатность крыть буду. Федченко, никак вы не можете понять, что свисток иногда ничто не заменит. Был у меня случай, я только что принял участок. Танцплощадка. Возникла драка. Трое на одного. Я в гражданской одежде был. Свистнул два раза – и руки в карман. Избиение прекратилось. Разбежались в разные стороны, только наблюдай, кто куда девается. Постовой подошел, я его и направил.
– Насчет этой танцплощадки я поинтересовался, товарищ лейтенант. Кассиршу там надо потрясти. Рассчитано на сто человек, а билетов продают двести, да еще и пьяных пускают. Там без драк никак нельзя.
– Молодец, Федченко! – серьезно сказал Никита. – За танцплощадку дважды молодец. Вот это и есть мать-профилактика, без которой грош нам с тобой цена…
В эту самую минуту в дежурную часть вошел мужчина, назвавшийся шофером владельца дачи на улице Красных зорь, и положил на стол Никите перепечатанное на машинке заявление этого владельца о том, что дачу его обокрали.
Шофер оставил заявление и уехал. Никита почесал затылок и стал звонить начальнику ОВД майору Соколову, благо тот с утра был на месте. Федченко надел на глаз черную крышечку и гордый пошел отдыхать.
– Уже знаю, – ответил Соколов. – Второй экземпляр у меня, Зайди.
Никита поднялся на второй этаж. Как и в хозяйстве Фузенкова, внутренняя лестница у них была деревянная. Никите вспомнилась унылая деваха из фузенковской ДКМ и мальчишка, которого он видел у нее, замкнувшийся, ожесточенный. Вспомнился бесцветный, как в кулак зажатый его голос: «Я не крал».
Голос-то был бесцветный, а вот происшествие в семье, похоже, приходилось Никите в цвет. В блокноте номером вторым после «ребят