– Хорошо. – Георгий сделал пометку в блокноте, хотя не имел к валикам никакого отношения. —
Евдокия, а можно вас после работы куда-нибудь пригласить? В кино, например?
Бойкая девушка вдруг застеснялась, тугие щечки залились румянцем.
– Да бросьте, куда я пойду? За день так умотаешься… Не до кина.
Георгий слегка удивился, потому что давно не слышал отказа.
– А в выходной?
– Не знаю. Да ну вас, ей-богу. – И добавила с неожиданной строгостью: – Я в город работать приехала, а не гулять.
– Георгий Иваныч! – донесся трубный глас прораба Петровича. – Ты где там потерялся?!
Прораб подхватил Георгия под локоть, потащил на осмотр котельной. Котельная меньше всего занимала инженера.
– Кто эта девушка? – спросил он.
– Какая девушка? – удивился прораб.
– Ну, та, малярша.
– Черт ее знает, – лаконично ответил Петрович, поскребывая трехдневную щетину. – Их тута сотни, одни уходят, другие приходят… Платят мало, работа грязная, тяжелая, вот и текучка… Приезжают из деревень, понимаешь, думают, в столице – мед, деньги сразу и жилье. Вон жилье – фанерные вагоны с сортиром на улице. Помаются месяц-другой и сбегают. Кто работу почище находит, кто обратно в колхоз возвращается, многие остаются… – Петрович разглагольствовал, а мысли Георгия витали вокруг хорошенькой малярши.
Евдокия все-таки согласилась на кино. В двух словах поведала немудреную биографию.
– Отец в тридцать шестом на заработки в город подался и без вести сгинул. Мама в сороковом от тифа померла. Брат на фронте погиб. Я в войну на лесозаготовках работала. Одни ж девчонки остались. Еще окопы рыли под Волоколамском. Деревню нашу во время боев всю перекурочило. Денег нет, чтобы дом отстроить. И мужиков тоже. Вот в город подалась. Работа нравится, платят нормально. Люди хорошие, добрые. Живем в общаге дружно, весело, что еще надо? Может, комнату когда дадут. Только ты не думай, что я за комнату с тобой спать буду. Девчонки, конечно, разные, но я не из таких…
Через два месяца Георгий и Евдокия сыграли свадьбу. Злопыхатели шептали вслед, что полуграмотная деревенская девчонка ему не пара, предрекали союзу скорый конец. Мать и сестра Мария тоже отнеслись к выбору без восторга.
Но Георгий никого не слушал. Не самая образованная, не блещущая интеллектом, без крыши над головой и копейки в кармане, Евдокия подарила ему умение наслаждаться каждым прожитым днем, простыми тихими радостями. С ее появлением Георгий понял, что в жизни есть место не только борьбе и подвигу, но и обыкновенному человеческому счастью, которое может жить даже в тесных, оклеенных копеечными бумажными обоями стенах.
Иной талант обнаружился у Дуси: к ней тянулись люди со своими радостями, но больше с горестями. Никто лучше Евдокии не мог выслушать, поплакать, утешить, прийти на помощь. А просили обо всем: посидеть с ребенком, поработать в ночную смену, одолжить денег на новые сапожки. К сожалению,