Кроме того, идеи о необходимости взвешенного и научно обоснованного подхода к решению судьбы кочевой цивилизации разделяли известные московские ученые Н.П. Огановский и А.Н. Челинцев, экономист И.А. Рукавишников (жил и работал в Бурятии), заместитель председателя СНК РСФСР Т.Р. Рыскулов, некоторые руководящие работники Казахстана, Калмыкии, Бурятии и других регионов.
Ученые и их единомышленники считали, что кочевое хозяйство – единственно рациональное и целесообразное289, «идеально приспособленное»290 для природных, социально-экономических и иных условий тех регионов, где оно распространено. С.П. Швецов в ответ на предложения о переводе кочевников на оседлость предсказывал: «Устраните это периодическое передвижение скота по степи – и казаку291 нечего в ней будет делать, так как никакое иное хозяйство здесь невозможно, и степь, кормящая теперь миллионы казакского населения, превратится в пустыню»292. Т.Р. Рыскулов и И.А. Рукавишников говорили о «естественной приспособленности» Киргизии и Бурятии под животноводство293. Даже в разгар программы коллективизации и перевода кочевников на оседлость в № 3 за 1930 г. «Известий Бурят-Монгольского обкома ВКП(б)» появилась статья, в которой говорилось, что кочевой образ жизни обусловлен объективными географическими условиями294.
Одним из главных аргументов ученых была непригодность «кочевых» регионов к земледелию. Г.Н. Черданцев выявил, что в Казахстане и Каракалпакии всего 14,1 % территории подходило для земледелия, тогда как 54,4 % успешно использовалось под пастбища295. Земледелие в Казахстане не могло быть устойчивым296, прежде всего из-за проблем с водой. Зампредседателя Госплана Казахстана Е.А. Полочанский отмечал, что если перевести казахов на земледелие, даже в сочетании с животноводством, то пригодной для этого территории «не хватило бы всем»297. В мае 1927 г. на первом краевом совещании плановых органов о том же предупреждал представитель Наркомзема Казахстана К. Султанбеков298.
Для Киргизии была характерна «теснота земельной площади, пригодной для обработки»299. В Калмыкии хотя и пустовало 2,5 млн га земли, почти вся ее территория входила в зону комплексных почв и сыпучих песков и поэтому могла быть использована исключительно под крупнопромышленное экстенсивное скотоводство300 (равно как и в соседней Астраханской губернии, где кочевали калмыки и казахи).
По мнению ученых, кочевая экономика показывала наивысшую эффективность, ведь занятые кочевниками бесплодные территории «не могли быть улучшены… при данном состоянии нашей техники и наших знаний». Е.М. Тимофеев с уважением к труду и умениям кочевников подчеркивал, что казахи «ухитряются превратить в шерсть, мясо и шкуры кормовые ресурсы чернополынных степей или зарослей солянок и камышей»301, то есть самых тяжелых для освоения земель.
Ученые были уверены в том, что кочевничество не исключает высокую культуру302,