Требование персональной реституции, конечно же, не такая вещь, признанием которой жизнь и общество могли ограничиться; это самый главный секрет, главная опора законодательства Севера. Когда Закон Гулатинга[15] порвал с лозунгом «И да свершится отмщение» или когда он говорил: «Никто не может требовать платы за ущерб более трех раз, не отомстив своему обидчику», это вовсе не означало, что закону бросали вызов, когда надевали парик законника и произносили циничные фразы с комической серьезностью. Эти фразы – прямое выражение той законотворческой энергии, которая создала и поддерживает всю систему указов, из которой они появились. Дух закона можно назвать юридическим сочувствием оскорбленному человеку и его страданиям. Суд – это место, куда он приходит в поисках исцеления. Если жертва не смогла сама явиться в суд, то ее должны заменить родственники; вопрос заключается не в том, чтобы найти обидчика, а найти того, кто нуждается в восстановлении чести.
С течением времени право на месть среди южных племен германской семьи постоянно угасало. Самое радикальное отношение к этому вопросу демонстрирует Бургундский закон, согласно которому, за убийство полагалась смертная казнь; это условие полностью устраняло попытки взять закон в свои собственные руки. Однако добрые бургунды были еще далеки от совершенства, и законодатели находили необходимым подчеркнуть, что казни должен быть подвергнут только виновный в убийстве, и никто другой. Другие народы, вероятно, еще не продвинулись за пределы этапа ограничений, когда они начали создавать свои законы. К сожалению, из-за случайной природы законов мы можем проследить это движение лишь с помощью отдельных проблесков.
Закон алеманнов ограничился различием между удовлетворением желания отомстить, возникающим спонтанно, и спланированной и хладнокровно осуществленной местью. Человек, который вместе с помощниками, оказавшимися под рукой, пускается преследовать убийцу сразу же после трагедии и убивает его в его же собственном доме, должен был уплатить простой штраф в размере, равном цене человеческой жизни; но если он специально находил себе помощников, то размер штрафа возрастал в девять раз.
Среди франков первыми занялись реформами Каролинги. Сначала право мести признавалось