Оплеванной?
Он ведь ни словом, ни намеком… Он был так же любезен и притворялся счастливым. Он встречал меня, кормил растреклятыми ужинами и выслушивал… выслушивал… я даже дрогнула, решив от девицы откупиться, в конце концов, Игоряша, как и все мужчины, падок на сладкое, так стоит ли ради одной девки рушить брак?
Но на сердце было неспокойно, как будто мой рай оказался червивым. И, наступив на горло собственной песне, я поставила задачу нашей службе безопасности. Благо возникли некоторые подозрения. И я… бог видит, я искренне надеялась, что подозрения эти пусты. Что череда неудач наших – лишь совпадение, что сорванные сделки сорвались сами по себе, как и тендеры проигранные. И не удивилась, когда вызвали меня к Самому.
– Вы нас подвели, Оленька, – сказал он, положив на стол папочку с документами.
Та брюнеточка была не единственной. Блондиночка. Рыженькая… Игоряша любил разнообразие не только в кулинарии. А еще он любил дорогие вещи. Я не обделяла его, отнюдь.
Машина.
Мотоцикл.
Одежда и обувь. Техника и прочие игрушки, столь важные для мальчиков, просто деньги, благо зарабатывала я вполне прилично. Но тех денег ему, как понимаю, было мало. Вот и повадился сливать информацию. И платили за нее неплохо.
– Прошу прощения. – Тогда-то я и ощутила себя униженной.
Растоптанной.
А еще – старой и некрасивой настолько, что даже мое состояние не способно оказалось компенсировать жизнь со мной.
– Что делать станешь?
– Разводиться.
Что я еще могла?
И надеяться, что этого хватит, что меня не выставят за дверь, несмотря на годы беспорочной службы. То-то все порадуются: железная стерва оказалась слаба на передок.
– Это ты погоди, Оленька… это ты всегда успеешь. – Сам постучал по столешнице пальцем и вид принял презадумчивый, хотя я не сомневалась, что все им уже придумано и передумано, а еще судьба моя, какова бы ни была, решена давным-давно. – Сначала давай-ка поработаем. Что у нас там близится? Сделка по «Скай»? Вот и скажи ему…
Я могла бы отказаться. Наверное. Все же игры эти шпионские не для моей натуры. Но отказ означал бы мое нежелание сотрудничать, а с ним и увольнение. Причем, зная характер Самого, из причины он не стал бы делать секрета.
Да и прав был Сам, ситуацией стоило воспользоваться.
И мы пользовались.
Три месяца игры на публику в лице единственного зрителя, который настолько привык ко мне, что не заподозрил неладного. О нет, Игоряша был мил. Любезен. И научился готовить омаров. Мне ведь нравились омары. Он обсуждал все и сразу, нашу с ним грядущую поездку в Рим, и еще в Ницце он никогда не бывал… И конечно, затруднения на моей работе – это временно. Меня любят и ценят, считают великолепным специалистом.
Он кормил меня.
Я его.
Взаимовыгодное сосуществование, в которое не вписывались брюнетки с блондинками.
А потом грянул развод.
Просто