Эдуард Лимонов, главный гранатомет. Евгений Ю. Додолев

какое-то количество литературных критиков бойкотирует мои книги, отказывается писать критические статьи на них. 27 августа 1991 года я созвал пресс-конференцию здесь, в Париже, по поводу «государственного переворота, совершенного Ельциным 21—25 августа», и агентство Франс Пресс разнесло депешу по всему миру. Разумеется, у меня еще прибавилось врагов. Однако бойкот критиков не помешал мне получить за мою последнюю книгу «Иностранец в родном городе» литературную премию Жана Фроетье. В сущности, количеством врагов следует гордиться, так же как и количеством поклонников. Сколько у меня врагов среди московской интеллигенции, сочтите сами. Но я ездил по Сибири и недавно был в Краснодаре, и тысячи людей, мне незнакомых, солдаты, женщины, милиционеры, казаки, встречали меня криками: «Эдик! Эдик! Наш Эдик!» Вот чем горжусь.

      – Насколько вы, писатель Эдуард Лимонов, экономически независимы? Создается впечатление, что в последнее время ваше творчество идет рука об руку с поп-коммерцией. Если так – помогает ли это писать?

      – Я живу исключительно на литературные доходы с осени 1980 года. Да, я экономически независим. Больших денег я никогда не зарабатывал. Сейчас я живу достаточно скромно, не нужно воображать меня в виде Шолохова или Ростроповича. Идет ли мое «творчество рука об руку с поп-коммерцией»? Мои издатели все без исключения обиделись бы, услышав такой оборот. В России между тяжелыми пухлыми книгами, более или менее бездарно воспевающими застойных секретарей райкомов, и катакомбными изысками алхимиков слова (тоже чаще всего бездарными) ничего не было. В США, Англии, Германии, Франции литературная продукция крайне дифференцирована, от «черных романов» и «розовой библиотеки» до крайне формалистических изысков, скажем, Пьера Гийота, где рваные слова наползают одно на другое. Собственно «литература» затерялась где-то посередине этого длинного и все время движущегося потока печатных изданий. Мои читатели те же, что и у Жана Жене или Чарльза Буковского. Иногда, в случае удачи, к обычной группе читателей присоединяются тысячи из других групп, привлеченные шумихой вокруг книги или вокруг автора. Это называется «книга имела коммерческий успех»…

      – Насколько мне известно, один из ваших кумиров – Юкио Мишима. Собираетесь ли вы повторить его последний подвиг?

      – Кумиры бывают у пятнадцатилетних мальчиков. Мишима близок мне более всего в книжке под названием «О Хагакурэ», это комментарии к учению самурая (впоследствии буддийского монаха) Йошо Ямамото (1659—1719). «Комментарии к Хагакурэ» – моя настольная книга. Самурайская этика – этика мужественности. (Рекомендую книгу к преподаванию в российских школах). «Путь самурая есть Смерть» – эти строки из «Хагакурэ» были написаны на головных повязках пилотов-камикадзе во Вторую мировую войну.

      Еще с Мишимой меня связывает культ тела. Достаточно хилый в детстве, Мишима слепил свое тело в великолепный сгусток мышц. Мишима принадлежит