Все переглядываются, приводя свои мысли в порядок и молча соглашаясь на сделку.
– Доча, будь аккуратней, – с тоской в голосе произносит Мария.
Ника, ещё не осознававшая всей ситуации, молча кивает.
– Эй, офицеры! Мы хотим признаться! – кричит Эрик.
***
Долго ждать не пришлось. Уже спустя несколько минут все пятеро сидели в кабинете перед следователем, ведущим дело. Лет сорока на вид, невысокий, полноватый, с округлой залысиной на макушке он, казалось, и вовсе не испытывает никакого интереса к сидящим перед ним нарушителям, увлеченно записывая что—то в огромный журнал.
– Так вы хотите признаться? – спрашивает тот же мужчина, который часом ранее допрашивал Эрика. Он стоит сбоку от стола следователя, скрестив ноги и опершись на железный ящик, похожий на сейф. На этот раз его лицо выражало недоумение с легким оттенком опаски и непонимания, что за игру затеяли эти ребята.
Все переглянулись, но едва Эрик успевает открыть рот, как Дюк его перебивает:
– Мы хотим покинуть купол.
Повисла долгая пауза. В наступившей тишине было слышно лишь тиканье больших старых часов над входной дверью. Аня удивлённо уставилась сначала на Дюка, затем перевела взгляд на брата. «Неужели ты промолчишь? Или так и замышлялось?» – судорожные мысли рождали в ее голове десятки вопросов, однако она благоразумно промолчала. Эрик тоже следит за Дюком, пытаясь понять, что тот задумал, однако товарищ даже не смотрит в его сторону, сохраняя невозмутимое выражение лица. «Чтож, надеюсь, у тебя есть план. Идиот…»
– Нет. Пожалуйста, пустите! Оставьте сына! – доносятся через дверь вопли Лиды Слот.
– Позвольте только с родителями поговорить, – вздыхает Эрик.
Мужчина за столом прерывает свое занятие и поднимает на него взгляд. Затем, посмотрев на солдат, стоящих у двери, едва заметно кивает им головой и нажимает одну из кнопок, встроенных в его стол под правой рукой. Дверной замок щелкает, один из солдат выводит парня в коридор.
– Мама, – начинает Эрик беседу в комнате переговоров, – я знаю, что ты недолюбливаешь Аню. Но на этот раз ты перегнула палку. Я не оставлю ее. Дороги назад теперь нет.
– Сын, ты вырос настоящим мужчиной, – поднимает голову Миша.
– Миша, нет! Не надо! – захлёбываясь в слезах умоляет Лида.
– Замолчи! Это твоя вина! – злостно отвечает он. – Твой сын прав, пути назад нет. И плакать теперь бессмысленно. Ты сама себя наказала. Не приняла одного ребенка, и потеряла другого.
– Я хочу уйти с вами, Эрик! – кричит Лида. – Миша, мы не можем отпустить его одного!
– Ишь чего удумали! Давайте еще экскурсию туда организуем! Пол города заберем с собой! – резко возмущается молчавший до этого следователь, стоявший скрестив на груди руки у торцевой стены слева от Эрика.
Лида начинает плакать ещё больше. Мужчина указывает на нее взглядом двум солдатам у двери, и один