Из поваленной ветром сосны Павел изготовил большой деревянный крест, и, установив его над могилой Николая Ивановича, дал залп из обоих стволов над бывшим фронтовиком. А с окружающих озер в это время шел массовый отлет диких уток и гусей. Высоко в небе звучали их звонкие прощальные голоса. Они порой растворялись в белом пухе облаков и вновь выплывали из них, как в детской сказке.
Павел перевел свой взор на трехметровый крест пред собой и в его голове поплыли тревожные мысли. Ведь вместе с ветеранами уходит последнее поколение победителей и созидателей, уходят люди, победившие в войне, запустившие первыми человека в космос, поднявшие после войны великую страну из руин, а главное, сами прожившие хозяевами на своей земле и своим потомкам передавшие могучую державу. А мы не удержали. И вот уходят теперь они под улюлюканье бывших плебеев, оболганные и оскорбленные. Невыносима стала для них жизнь, когда поруганы и втоптаны в грязь их святыни, дела и вожди.
Стоял Павел перед крестом, словно на исповеди, и как будто лик Николая, а может и самого Господа, смотрел на него в немым укором, обращаясь один на один к его памяти, совести и душе: «Кто ты, сын мой, и зачем родился на этой Земле? Помнишь ли ты имя свое?» и бессмысленно было перед ним юлить или пытаться что-то скрывать, как пред самим собой. Всем нам в итоге придется за прошлое платить на том суде, где бесполезны оправдания, уговоры и мольбы, когда всего лишенные потомки в горьком отчаянии плюнут в спины все промотавшим отцам. А божий суд будет еще суровее земного и провидению уже известен его день и час. Но ничего нельзя будет исправить, когда не станет всадника в седле.
«А кто сейчас снял с нас чувство вины за то, что мы оставляем после себя?» – в который раз задавал себе этот вопрос, погруженный в тяжелые раздумья Павел. Его душа лила беззвучно слезы; и он был рад, что в уединении далеком никто не мог постичь его печалей, в которых ни согласья, ни примирения нет!
После всех передряг, хоть он остался жив, на нем лежит печать могил друзей, которых пережил, страдания близких и Родины стон, а душу жжет, как пощечина, довольный хохот подлецов. И только здесь он находил покой, среди необъятных просторов небес, долин и лесов, где сама вечность говорила с ним голосами ветра и шелестом мохнатых крон: «Не падай духом, отрок, за тьмой неизбежно наступит рассвет, и небеса помогут тем, кто будет с нами и с Родиной своей». Как священную молитву готов был повторять Павел это откровение небес.
Подняв голову, он посмотрел на небо, ища в нем поддержки, и величественное небо глядело на него взглядом чистым и бездонным. В такой момент, как никогда, становятся понятны уединенные