– А ты зачем возвращался? – решаюсь нарушить молчание первой спустя несколько минут.
– Бл*ть, – он закатывает глаза, – футболку на озере оставил. Но тебя на дороге увидел и так обалдел, что забыл про всё, – нагловатая усмешка. – Ладно, ничего, она старая всё равно, барахло, оно ещё никого счастливым не делало.
Моя мама бы с ним поспорила.
– Тебя не волнуют земные вещи, да?
Матвей задерживает на мне внимательный взгляд голубых глаз, и мне снова становится не по себе. Не надо было садиться в чертову машину. Через часик-другой мама бы все равно вызвала отряд спасения.
– Меня волнует благополучие моей семьи и моё собственное. На всё остальное мне откровенно говоря насрать, – просто отвечает он, вновь переключаясь на дорогу.
Я задыхаюсь от возмущения и желания доказать ему, что он не прав. А как же общество? Политика? Проблемы третьих стран? Я бы могла засыпать его вопросами, но почему-то боюсь вызвать ироничную усмешку. А мне кажется, что она точно появится. А ещё я боюсь, что он может разбить мои убеждения. Это у него получается достаточно просто.
– Нет ничего важнее тебя в этом мире, Лиза. – я вздрагиваю. – Важнее самой себя у тебя нет ничего и будет. – немного расслабляюсь. – Ты, твои родители, близкие, – это всё. Когда ты поймешь, что жизнь слишком коротка, чтобы размениваться на чужие чувства и желания, ты быстренько найдешь пути и решения собственных хотелок. Ты же чего-то хочешь, Лиза?
– Всеобщего блага? – ответ звучит так жалко, что я даже удивляюсь, как он не разражается смехом.
– Ты не сможешь осчастливить всех. Но себя можешь. И по сути, это твой долг перед богом и жизнью. Больше ничего.
– А ты, значит, философ? – складываю руки на груди, и теперь уже вижу его грустную усмешку.
– Это просто философия, которой научила меня жизнь. Когда умер мой отец, мать осталась на руках со мной и старшим братом. Родственников у нас не было, пособия государства были такими, что впору их и вовсе не получать, – смех. Матери пришлось продать квартиру и перебраться сюда. Чудом нашла работу продавцом в местом магазинчике. Мы жили впроголодь, сама понимаешь, зарплаты здесь не самые роскошные. Я не жалуюсь, – он рассказывает всё это усталым голосом, – у нас хотя бы квартира была, которую продать можно. Но подумай сама, сколько таких семей по России? В мире? Ничто и никому тут с неба не падает, всё нужно доставать кровью и потом. Тебе повезло, если ты никогда не видела ничего подобного, – он окидывает меня взглядом, словно подтверждая эту догадку, – но мир на самом деле состоит из говна, а не из сахарной ваты.
– Но если у тебя есть возможность помогать другим? – хмурюсь я. – Когда у тебя есть всё?
– Когда у меня всё будет, тогда я об этом и подумаю. – усмехается Матвей. – И дело здесь не только