– Мария Андреевна, спасибо.
– Что Федора? – вдруг спросила старушка.
– Да вроде хорошо. Накормила, напоила, спать уложила, – улыбнулась Кира.
– Даже в бане попарила, – хмуро добавил Сергей.
– Рассказыват про свово друга? Кошея Бессмертного?
– А вы в эту историю не верите? – заметила Кира, ей почему-то стало обидно за Федору Ивановну.
– Вот и кот у нее странный, и она сама. Дальше свово носа не видит. А тут узнала, – поджала губы Мария Андреевна, она явно не считала себя подругой Федоры Ивановны.
– Что за Кощей? – спросил Киру Сергей, когда они возвращались обратно.
– Ты вчера проспал безумное чаепитие со Шляпником. Говорит, знает человека, который шестьдесят лет не стареет.
– Пришли Альцгеймер с Паркинсоном и долго руку ей трясли? – мрачно пошутил Сергей.
– Я понимаю, как это звучит, – Кира не улыбнулась.
– Кира, – Сергей вдруг остановился и взял ее за плечи.
Она покусывала травинку и, прищурившись, смотрела на зеленеющий невдалеке лес.
– Что? – холодно спросила Кира.
– Мне плохо, – Сергей убрал руки с ее плеч.
– Это пройдет.
– А если нет?
– Ничто не длится вечно, – Кира повернулась и медленно пошла в сторону избушки Федоры Ивановны.
Это было ровно год назад. А казалось, очень-очень давно. Она снова ехала по знакомой дороге. Кира любила скорость. Убегающая вдаль асфальтовая лента (хорошо, если лента) давала предвкушение новой жизни, нет, жизни вообще. В салоне машины пел низкий странный голос:
Сигареты в руках, чай на столе —
Так замыкается круг,
И нам становится
Страшно что-то менять.
– Перемен, – подпевала Кира, и нога сама давила на газ. Машина шла легко и послушно. Скоро, правда, хороший асфальт закончился, а грунтовая дорога была испытанием не для слабонервных. Кира закрыла окна. Клубы пыли оседали на боках Сида. К тому же она с сомнением поглядывала на небо. Свинцовые низкие тучи сгрудились на горизонте. Они были прекрасны в своей страшной силе. Было похоже, что совещаться им по поводу дальнейших действий недолго.
– Эпичненько, – подытожила Кира.
Если она не успеет приехать до дождя, путешествие перестанет быть приятным. Ее вдруг снова толкнуло утренней волной. Кира к снам относилась без фанатизма, но Зеланда почитывала и с важностью снов соглашалась. Сегодня проснувшись, она не могла вспомнить свои видения, только обрывки. Странные, тревожные, а вот чувство щемящей, прямо-таки космической тоски помнила хорошо. Она несколько