О нашем самолете. Это А-300, очень большой и просторный. Стюардессы в два раза моложе, чем у американцев. Работают хорошо, вежливые.
…Осталось лететь минут 50. Ночь, но мало кто спит. Много иранцев-мужчин. Бороды, костюмы, рубашки, без галстуков. Тихие и вежливые. Наташеньке с готовностью уступили место в конце салона (Киска ходила курить – это не американские линии, где подобное начисто запрещено).
21 января 2000 года, 11:05
Прилетели вчера по расписанию, примерно в 2:15 утра по местному времени. На переполненном автобусе нас доставили от трапа самолета к зданию аэропорта. Воздух чуть-чуть прохладный. Сочи зимой. Только сухой воздух. Здание без излишеств и вычурностей, без рекламы. Но чистое, аккуратное, светлое. Иммиграционный контроль. Мы стояли у дипломатического прохода. В отличие от Москвы он четко обозначен, лишних людей нет. Дамы еще в самолете повязали голову косынками. Наташенька надела белую в черную горошину. Кто-то из пассажиров громко заметил: «Этот убор всех портит, а Вас так украсил!». В светлом пальто, отороченном мехом, Натуля смотрится восхитительно.
Проверяла наши документы девушка в черном одеянии (халате) и платке, действительно закрывающем все волосы, как и полагается. Задала пару вопросов: про гостиницу, где будем жить, как произносятся фамилия и имя (чтобы, видимо, со слуха записать их на фарси).
Поднимаемся по лестнице, там нас встречает парень с плакатом «Бажановы, на конференцию». Идем к конвейеру. Вновь чистый просторный зал, четко обозначено, где подадут наш багаж. На стенах буквально на каждом шагу портреты Хомейни и Хаменеи, двух духовных лидеров Ирана. Второй сменил умершего первого.
Вещи быстро приходят, таможенник ничего не смотрит. Выходим в зал, полный женщин во всем черном, небритых мужчин с внешностью воинов. Нарядные киоски цветов и еще чего-то, ресторан. Все надписи на английском.
Выходим на улицу. Зеленые деревья, аккуратные строения. Наташенька комментирует: «Не похоже ни на что из виденного прежде». Я пытаюсь сравнить с Израилем. Наташа не согласна.
Едем по пустому шоссе. По сторонам в темноте красивые очертания гор, невзрачные жилые дома. Просто бетонные коробки, ночью выглядящие как необитаемые, наглухо задраенные. Проезжаем светящийся монумент Azadi («Свобода»). Дорожные указатели – на английском и фарси. Сопровождающий, господин Таджик, объясняет: «Английский ведь язык международного общения. Как прежде французский». Обращает внимание, что в Иране все учат английский язык. Второй по популярности? Он не знает, спрашивает у водителя. Тот говорит, что немецкий. Таджик рассказывает, что его семья из районов, пограничных с Афганистаном и Пакистаном. Фамилия означает что-то типа «воин». Но неточно. Переходит к