Концепты, универсалии, стереотипы в сфере литературоведения. Н. В. Володина

этого князя и, прежде всего, его внутренний облик принципиально меняются в отведенном ему фрагменте повествования. Древнерусская литература еще не могла изображать сам процесс нравственно-психологической жизни человека, и потому разительная перемена, произошедшая с князем Владимиром, запечатлена как результат внешнего события. Разумеется, в изображении князя Владимира присутствует момент идеализации, характерный для стиля монументального историзма, однако роль самого исторического события – принятия христианства – так велика в глазах летописца Нестора, что он руководствуется скорее не литературными правилами, а искренним убеждением в том, сколь нравственно высоким является облик человека, с которым это событие связано. Не случайно, рассказывая о смерти Владимира, Нестор называет его «новым Константином великого Рима».

      Историческая роль князя Владимира, конечно, связана для летописца не только с личным крещением князя, но и с обращением в христианство, новую веру всех русских людей. Восприятие их как новых людей впервые возникает именно в сознании князя Владимира. Описав сам момент крещения киевлян в Днепре царицынскими и корсунскими священниками, Нестор приводит речь князя. По смыслу это, скорее, внутренняя речь, но произнесенная вслух и построенная по всем правилам византийского ораторского искусства, что придает особую торжественность ситуации: «Люди же, крестившись, разошлись по домам. Владимир же был рад, что познал Бога сам и люди его, посмотрел на небо и сказал: „Христос Бог, сотворивший небо и землю! Взгляни на новых людей этих и дай им, Господи, познать тебя, истинного Бога, как познали тебя христианские страны. Утверди в них правильную и неуклонную веру, и мне помоги, Господи, против дьявола, да одолею козни его, надеясь на тебя и на твою силу“»[143]. Позднее словосочетание «новые люди» появится уже в авторской речи как авторская характеристика. Повествуя о смерти князя Владимира и определяя его значение для духовной истории Руси, Нестор заключает: «Вот почему его чтут русские люди, вспоминая святое крещение, и прославляют Бога молитвами, песнями и псалмами, воспевая их Господу, новые люди, просвещенные святым духом, ожидая надежды нашей великого Бога и спаса нашего Иисуса Христа. Он придет воздать каждому по трудам его неизреченную радость, которую предстоит получить всем христианам…»[144] Итак, «новые люди» в сознании летописца XII в. – это люди, обновленные нравственно, духовно. Не случайно метафорой такого обновления станет «свет»: «просвещенные святым духом» (в XVIII в. смысловые акценты просвещения окажутся совершенно иными).

      Подобная оценка христианизации Руси и «новых людей» прочно войдет в русскую средневековую литературу. Митрополит Илларион, первый русский митрополит, начинает свое «Слово о Законе и Благодати» с прославления христианства и князя Владимира, принявшего эту религию для Руси: «Благословен Господь, Бог израилев, Бог христианский за то, что посетил и дал избавление людям своим, что