повести Н. В. Гоголя «Старосветские помещики» появляется, на первый взгляд, неожиданное сравнение главных героев, Афанасия Ивановича и Пульхерии Ивановны, с персонажами греческой мифологии: «Если бы я был живописец и хотел изобразить на полотне Филемона и Бавкиду, я бы никогда не избрал другого оригинала, кроме их»
[79]. Согласно греческой мифологии, Филемон и Бавкида – супружеская чета из Фригии. Однажды их селение под видом странников посетили Зевс и Гермес, и только Филемон и Бавкида поделились с ними кровом и едой. Покарав всех жителей селения, боги щедро наградили хозяев гостеприимного дома. Этот мифологический сюжет, безусловно, может быть соотнесен с повестью Н. В. Гоголя, хотя в авторском сравнении героев с персонажами греческой мифологии присутствует также ироническая модальность. Таким образом, мифы, архетипы и вечные образы имеют общее поле значений, оказываются подчас взаимозаместительными, что позволяет относить их к общей категории – универсалий. Являясь, подобно концепту, ментальной категорией, универсалия включает в себя опыт коллективного творчества, как «сознательного», так и «бессознательного». Однако объем содержания, которым обладают универсалии, в отличие от концепта, поистине безграничен. Универсальный (от лат. universalis – общий, всеобщий) буквально означает «всеобъемлющий, разносторонний»
[80]. Содержание универсалий тоже формируется в процессе их «обновления» в литературе и во взаимодействии, в соотнесении с общекультурными факторами. Включая в себя множественные смыслы и ассоциации, эта константа вместе с тем сохраняет некий ментальный первообраз, постижение которого необходимо каждому человеку в процессе его общения с миром.
Учитывая наметившиеся пути изучения этого явления, универсалиями в литературе можно назвать мифологические, архетипические, вечные образы и мотивы, актуализируемые мировой литературой и функционирующие в неограниченном пространственно-временном континууме. Типология универсалий может быть выстроена в соответствии с предложенным выше определением.
В ряду ментальных констант, присутствующих в литературном процессе, свое место занимает и категория стереотипа.
Стереотипный означает буквально «повторяющийся без изменений; воспроизводящий общеизвестное, шаблонный, трафаретный»[81]. Это общепринятое определение стереотипа содержит негативные коннотации, раскрывающиеся в контексте употребления данного понятия. Так, например, говоря о языке тоталитарной эпохи, современный исследователь отмечает: «Идеологические смыслы отливались в языковые стереотипы, с помощью которых стереотипизировалось мышление»[82]. Истолкованная в таком значении стереотипность противоречит самой природе литературы, существующей как блистательный союз индивидуальностей. «Если „стереотипию“ мы понимаем как технологический процесс, позволяющий производить данный образец в многочисленных экземплярах, – пишет У. Перси, – то, строго говоря, это определение,
