На торте действительно красовалась гитара, только на этот раз не вылепленная Идиной мамой, а в виде фотографии на тонкой марципановой пластинке: Ида в красном платье, в котором она выступала на конкурсе. Юлия быстро взглянула на всё это и стала ощипывать сухие листочки с папоротника на подоконнике.
– Я бы и тебя с радостью пригласила, – сказала ей Ида в гардеробе, – но, к сожалению, всех позвать нельзя.
– Понятное дело.
– Ты не обижаешься?
– Я? Нет, конечно! Я бы сегодня всё равно не смогла пойти.
– Мы в оперу идем, – Ида сделала рукой жест, как будто собиралась дирижировать оркестром.
– Я оперу не очень-то люблю, – сообщила Юлия.
Зависть – грех. Даже смертный. Впрочем, ложь – тоже. «Помилуй, Боже, я крал, и врал, и даже кошку за хвост хватал». Откуда всплыла эта чушь? Впрочем, всё равно.
По дороге домой она нашла монетку в десять центов. Отлично! Дальше Юлия шла, внимательно смотря под ноги, но больше монеток не было – только противные окурки и мятые бумажные стаканчики.
Дверь у фрау Крониг была приоткрыта.
– Юлия, это ты там? – послышалось из квартиры. – У меня сегодня суп-гуляш!
Это Юлия и так уже поняла по запаху.
Фрау Крониг взяла ее за руку и потянула за собой на кухню.
– Куртку можешь положить на угольный ящик.
В этом ящике уже давно не было ни крупинки угля. Снаружи он был обклеен газетами, а внутри лежали полиэтиленовые пакеты, пустые банки из-под варенья, смотанные в клубочки остатки бечевки и шпагата, тоненькие резинки в баночке от крема, уже использованная подарочная бумага, несколько обувных коробок с маленькими и совсем крошечными коробочками, сапожными щетками и кремами, стопка чистых глаженых тряпочек и ящик с инструментами покойного мужа фрау Крониг.
– Ты просто не представляешь, сколько можно сэкономить, если ничего не выкидывать, – часто говорила фрау Крониг. – Но нужно, конечно, держать всё добро в порядке, иначе, когда надо, ничего не найдешь, а когда не надо, будешь вечно спотыкаться.
На стене над угольным ящиком висел белоснежный платок, на котором вышитая синими нитками парочка голландцев в деревянных башмаках танцевала перед мельницей.
Фрау Крониг налила две тарелки супа и села напротив Юлии. От еды шел приятный аромат. В кухне было тепло. Из клетки на серванте раздавался трескучий голос волнистого попугайчика:
– Ханси хор-р-роший, Ханси хор-р-роший, кр-р-расавец!
– Вот мы доедим, и я тебя выпущу полетать, – сказала фрау Крониг. – Твоих приправ нам в супе не нужно – там и так перца достаточно.
– Ханси хор-р-роший!
– Как насчет блинчика на десерт? – предложила фрау Крониг, когда с супом было покончено.
Вообще-то Юлия уже