Сталин против Гитлера: поэт против художника. Сергей Кормилицын

стал заниматься этим вопросом и начал пристально присматриваться к евреям, я увидел Вену в совершенно новом свете. Куда бы ни пошел, я встречал евреев. И чем больше я приглядывался к ним, тем рельефнее отделялись они в моих глазах от всех остальных людей. Теперь я уж больше не старался избегнуть обсуждения еврейского вопроса. Нет, теперь я сам искал его. Я знал теперь, что тлетворное влияние еврейства можно открыть в любой сфере культурной и художественной жизни, и тем не менее я не раз внезапно наталкивался на еврея и там, где менее всего ожидал его встретить». Впрочем, точно теперь ничего не скажешь, и нам остаются только догадки.

      Через несколько лет венский период Гитлера завершился. Безысходность его положения в столице Австро-Венгерской империи, помноженная на все растущий национализм, толкала Адольфа прочь из Австрии, на север, в Германию. «Мое сердце никогда не билось в пользу австрийской монархии, а всегда билось за германскую империю, – заявлял он. – Ввиду всего этого во мне сильнее росло непреодолимое стремление уехать наконец туда, куда, начиная с моей ранней молодости, меня влекли тайные желания и тайная любовь. Я надеялся, что стану в Германии архитектором, завоюю себе некоторое имя и буду честно служить своему народу в тех пределах, какие укажет мне сама судьба. С другой стороны, я хотел, однако, остаться на месте и поработать для того дела, которое издавна составляло предмет моих самых горячих желаний: хотел дожить здесь до того счастливого момента, когда моя дорогая родина присоединится наконец к общему отечеству, то есть к германской империи». Но, как бы то ни было, стремление покинуть Вену пересилило патриотические чувства, и Адольф Гитлер перебрался в Мюнхен: «Сам город был мне так хорошо знаком, как будто я прожил в его стенах уже много лет. Это объяснялось моими занятиями по архитектуре.

      Изучая архитектуру, приходилось на каждом шагу обращаться к этому центру немецкого искусства. Эти годы до начала Мировой войны были для меня самым счастливым временем моей жизни. Правда, мой заработок был все еще ничтожен. Мне все еще приходилось не столько жить, чтобы иметь возможность рисовать, сколько рисовать, чтобы иметь возможность кое-как жить или, вернее, чтобы иметь возможность хоть немножко обеспечить себе дальнейшее учение. Я был твердо убежден, что рано или поздно я непременно достигну той цели, которую я себе поставил».

Пресса

      Гитлера купил россиянин[26]

      Коллекция из 23 акварелей и набросков работы одного начинающего художника была продана вчера на аукционе Jefferys в Великобритании. Это событие не вызвало бы ни у кого ни малейшего внимания – мало ли что там продает скромный и небогатый аукционный дом в городишке Лоствител, что в графстве Корнуолл. Все изменило имя этого художника – Адольф Гитлер. Вчерашняя продажа – самые масштабные торги, на которых продавались картины фюрера, поэтому аншлаг прессы и алчных коллекционеров был гарантирован. Он, собственно, и случился. На торги