– Ошибки со всеми случаются, а только героиню войны вы не имеете права…
– Ой– ой– ой! Гляньте на нее! Героиня, фу, ты– ну, ты! В чем же твое геройство проявилось? В том, что через линию фронта не побоялась перейти под немецким крылышком, чтобы потом здесь же, на родине палки в колеса вставлять?! Диверсии организовывать?! Шпионить?!
– О чем вы говорите… Я два года в немецком плену пробыла, едва там не погибла, а вы…
– Ты не юли. Правду лучше сразу. Так хоть надежда есть на то, что к стенке не поставят. А в противном случае я ни за что ручаться не могу…
Аня все еще пребывала в недоумении, когда дверь отворилась, и на пороге появился высокий, статный человек со строгим выражением лица и в форме генерал– полковника. Следователь вскочил из– за стола и вытянулся во фрунт.
– Здравия желаю, товарищ нарком! – отчеканил он.
Ничего не отвечая, гость прошел вглубь кабинета и остановился у окна. Проходя мимо Ани, он смерил ее презрительным и в то же время глубокомысленным взглядом.
– Вы… нарком? – робко спросила Аня. – Вы товарищ Абакумов?
– Я нарком, – бросил он.
– Тогда… я должна сделать заявление…
– Я за этим сюда и пришел.
– Понимаете, товарищ нарком, – лепетала она. – Здесь творится беззаконие. Мы с товарищами совершили побег из немецкого плена. Прорвались к своим через освобожденную Чехословакию. А меня здесь обвиняют в предательстве, в измене! В том, чего я никогда не совершала и о чем даже помыслить не могла. Как же это так, товарищ нарком?!
– Ну раз обвиняют, значит, есть основания. Не думали об этом?
– О чем? – ошарашенно спросила она.
– Ну вот, например, о том, когда вы бежали из плена?
– Я же сказала, летом 44– го…
– А попали в плен когда?
– В 42– ом.
– Так. Что два года делали? Что мешало в течение этих двух лет бежать, учитывая, что в плен вы попали и долго находились на территории СССР?
– Но тогда территория была захвачена немцами… Я была без сознания длительное время, а потом меня угнали в рейх…
– Допустим. Кем вы работали в концлагере в Тюрингии?
– Я была остарбайтером. Переводчиком. Ну еще мелкие хозяйственные работы выполняла.
– Так. Тяжелых работ не выполняли?
– Нет, у меня здоровье слабое. Немцы всех проверяли при поступлении, врачебными комиссиями осматривали. Их интересовали здоровые люди, на них можно было ставить опыты. А такие как я… Да и переводчиков на русский у них не было, а русских пленных в лагере было полно.
– Может, вас там изнасиловали? Может, вы, как и многие советские женщины с некогда оккупированных территорий, ребенка ждете от немецкого солдата?
– Ой, Господи, – горько улыбнулась Аня. – Да разве я им нужна была? У них целые бордели для солдат были устроены,