«Я знаю, что она меня любит, но почему я этого не чувствую?» – спросил он сам себя перед тем как заснуть в тот унылый вечер, когда отца не было рядом. Следующие несколько дней ребенка больше всего задевало, что папу она любит больше, чем его самого.
В один из таких дней, умывшись после сна, мальчик понял, что мама до сих пор не попросила прощения за свое поведение на детской площадке. Хотя, стоит им только поругаться с папой, как мама сразу бежит с ним мириться. Что за несправедливость? Ваня не знал, почему так происходит, да ему и не было интересно. Он решил, что сейчас будет здорово покушать, а потом, если папа не сможет с ним поиграть в конструктор, то он попросит у отца «планшетник».
Наташа, размораживая в микроволновке блинчики с вареньем, думала о том, что, наверное, зря пошла на усыновление Вани. А ведь пять лет назад, когда стало известно, что она бесплодна, решение казалось таким правильным…
Вздохнув, она предложила Аркадию ненадолго оставить ребенка одного дома и пойти к друзьям, развеяться.
– Одного? – засомневался муж.
– А чего такого? Мы же ненадолго. Пусть вон сидит, книжки читает, к школе готовится.
– Ну не знаю. Давай возьмем его с собой, пусть с Танькиными детьми поиграет, – не особо упорствуя, предложил Аркадий. На самом деле ему было ни до чего сейчас. Он вспоминал, как три дня назад за городскими гаражами, в двухэтажной «заброшке» пустил пулю в лоб своему давнему другу. Другу, с которым они начали заниматься недвижимостью еще в середине 90-х годов. Пулю в лоб.
Их дружеские намерения вести честный бизнес в те смутные времена казались ему сейчас весьма наивными. Поначалу получалось неплохо, но вскоре выяснилось, что совместными усилиями подводить фирмы под банкротство намного интереснее и прибыльней.
Но времена меняются. Кто же знал, что в кризисный год нулевых Аркадий хладнокровно пойдет на убийство друга?
– Ничего личного, Костя, это просто бизнес, – говорит ему Аркадий, как не раз говорил переводчик Володарский, если вы смотрели боевики на VHS, взятые в видеопрокате. – Жаль, когда лучшие друзья негласно превращаются в конкурентов. Очень жаль.
– Да стреляй ты уже!.. – чавкал, глотая звуки, избитый Константин. Лицо в крови, челюсть разбита. Выплюнул осколки зубов и улыбается.
Смотрит в глаза вместо того, чтобы просить пощады. Подзуживает спустить курок. Ждет смерти.
Аркадий не был готов к тому, что видел, и это его пугало.
– Щас, будь уверен. Только глушак привинчу, – ответил он строго и тут же прибавил, как в прежние времена, по-дружески: – Кость, скажи, каково это вот так – тебе страшно?
– Нет, –