Надо ли России бояться Китая?. Александр Беззубцев-Кондаков

насчитывающих не одну сотню лет, способствует реанимации успокоившейся было китаефобии в нашей стране. Помимо России, страх перед могучим соседом Китаем сегодня живет еще в одном постсоветском государстве – Казахстане. Как известно, после распада СССР Китай немедленно признал независимость Казахстана, а уже 3 января 1992 года Китай и Казахстан официально установили дипломатические отношения. Затем эти страны подписали двусторонние соглашения, которые в числе прочего устанавливали безвизовый режим для своих граждан. Началась активная миграция казахов и китайцев, причем большинство пересекало границу с целями «шоп-туризма». По данным казахских пограничных служб, в течение 1993—1995 годов в Казахстан ежедневно въезжало 150—200 китайцев, преимущественно мелких торговцев, причем от 30 до 50 из них не возвращались обратно – они либо оседали в Казахстане, либо следовали через его территорию дальше. По оценке Пограничной службы Комитета национальной безопасности Казахстана за 3 года в стране могло остаться 130—150 тысяч китайцев. Естественно, такое китайское нашествие привело к обострению межнациональных отношений, к страхам перед возможным «окитаиванием» Казахстана. Кроме того, пришельцы не всегда были людьми честными, поэтому с китайским присутствием оказался связан рост правонарушений. В конце концов правительствам Китая и Казахстана пришлось пересмотреть соглашения по безвизовому режиму и сохранить его лишь для дипломатов и лиц, следующих в служебные командировки.[17]

      На рубеже XX—XXI веков казахский геополитик Ермек Нарымбай выступил с размышлениями о том, что Казахстану смертельно опасен альянс России и Китая. Сам Нарымбай позиционировал себя как сторонника союза с Соединенными Штатами и даже считал совершенно допустимым размещение на территории Казахстана американского военного контингента. Нарымбай писал, что «стратегия политики Казахстана должна основываться на сохранении коренного противостояния Русской и Китайской империй по спору за Сибирь, Дальний Восток и Центральную Азию и как можно успешнее мешать им сближаться; создавать ситуации, углубляющие раскол, расширяющие масштаб геополитической войны между ними, тем самым радикальным образом ослабляя их, а в конечном итоге приближая их распад с выпадением на свободу крупных групп бывших автономий, в то же время не подставляясь под сокрушительные удары какого-либо из этих гигантов и максимально гибко оставаясь в нейтрально-безопасной „тени“, в стороне, на демонстративной дистанции, внешне „не вмешиваясь“ в смертельную схватку обоих динозавров, один из которых должен погибнуть, а второй умереть позже от тяжелых ран и под новыми добивающими ударами мировых сверхдержав и „незаметно“ возмужавшего могучего, смертельно опасного и стремительного в броске, но мудро осторожно-аккуратного молодого центрально-азиатского барса…»[18]. Но казахский геополитик упорно не хотел видеть главного: стращая соотечественников двумя «динозаврами», он пытался толкнуть страну в пасть третьего «динозавра» – самого страшного.