Тогда-то я и понял, почему обжорство считается одним из смертных грехов, от которых нужно оберегать человеческую душу. Но было уже поздно. И не только потому, что Эльза совсем располнела. К тому времени чревоугодие уже было не единственным грехом, лежащим на ее душе: уже две недели, как моя подопечная преодолела свой страх перед мужем и вовсю миловалась с лупоглазым здоровяком-офицером. Как я уже говорил, Эльза была женщиной простодушной, и ни хитростью, ни особым умом похвастаться не могла. Стоит ли удивляться, что вскоре она допустила оплошность, которая стала для нее роковой?
Как-то вечером ревнивый поставщик, вернувшийся домой в неурочное время, застал свою пышнотелую жену за примеркой жемчужного ожерелья, которого никогда ей не дарил. Неверная красавица была задушена так быстро, что новоявленный душегуб сначала даже подумал, что она притворяется, и стал в приступе гнева пинать ее ногами, призывая встать. На тонком холсте сорочки отпечатались следы его грубых башмаков… Но душа ее была уже далеко. Я проводил ее на Небеса, где Эльзу ждал Высший суд, а меня – не менее строгий разбор моего собственного поведения.
Признаюсь, я был почти уверен, что мне никогда больше не поручат кого-то охранять, ведь за недолгую жизнь Эльзы я успел многократно проштрафиться. Иволга подбадривала меня, уверяя, что все только к лучшему, но я никак не хотел мириться с этой мыслью. Мне слишком понравилось пребывание на Земле, а особенно те моменты, когда я фантазировал о дальнейшей участи подопечной и пытался претворить свои планы в жизнь. Я всей душой жаждал еще раз пережить тот восторг, то ощущение душевного полета, которое испытывал, придумывая судьбу Эльзы. Служба в Канцелярии, которая обычно ждала не оправдавших доверие ангелов, совсем не привлекала меня, так как, конечно, не позволила бы переживать нечто похожее…
Поэтому на Совете я оправдывался изо всех сил, приводя все возможные доводы и всем своим видом показывая, как глубоко и горячо раскаиваюсь. И мне повезло! Наказание, конечно, последовало, но не такое суровое, каким могло бы быть. Меня не отлучили от работы на Земле навсегда, а пообещали