– Куда той собаке до немецких овчарок, – пробормотал Йосип.
Панянка в ответ кивнула… и пошлёпала по топи на своих «платформах».
– Эй! – разозленно заорал Тихоня. – Ты нас что… бросаешь тут?
Она оглянулась… По закутанному платком лицу ничего не понять, но ему показалось, глаза её блеснули насмешкой.
Белый гусь вдруг сорвался с места и, широко расправив крылья, полетел над болотом. Сговорились они, что ли?
Девушка наклонилась… и пролетающий над ней гусь подхватил в клюв что-то вроде… пучка водорослей. Развернулся на кончике крыла и полетел обратно, волоча эти «водоросли» в клюве… и выронил их прямо в руки дядьке Йосипу.
Топь шумно взбурлила, и из неё начало всплывать тёмное, длинное, кажется, даже заострённое, точно спинной гребень… Вода хлынула потоком… и над топью поднялась… узкая плетёная дорожка! Дядька Йосип потянул «водоросли», оказавшиеся концами насквозь мокрых верёвок… и тайная гать шлёпнулась поверх топи, снова подняв шумные брызги. Стриж, искренне считавший гуся самым умным существом на свете, без колебаний шагнул первым. Тихоня сглотнул, пытаясь пропихнуть колотящееся в горле сердце на место, и кинулся следом. Вода под ногой булькнула… и хлипкое плетёное сооружение ушло на глубину.
– Не стоять! – хлестнул злой окрик Панянки.
Орёт, прям эсэсовка! Она небось всю жизнь по здешним болотам, а он – человек городской! За два года в Белоруссии по лесам ходить научился кое-как, да и болот там немало… только всё равно не его это задача! Шаги комиссара… дяди Пети за спиной – единственное, что удерживало Тихоню, чтоб не повернуться и не рвануть прочь, подальше отсюда… и тут же завязнуть в болоте. А кто сказал, что польская девчонка их из болота выведет? Может, заманит, да и утопит! Мысль, что они и сами, без неё, отлично заманились и чуть не утопились, была с презрением отогнана. Не нравилась ему эта… Панянка. Хороший человек себя в паны не зачислит!
– Ты куда нас ведёшь? – окликнул он вышагивающую впереди Панянку.
– Пан не знает, куда шёл? – не оборачиваясь, откликнулась та.
– Тут панов нет! – немедленно отбрил Стриж, за что Тихоня испытал неожиданную благодарность. Тяжёлый человек, конечно, но положиться можно.
– Не́ма нико́го, не́ма с кем и разговаривать, – невозмутимо заключила Панянка.
– Поляки все друг друга панами да паннами называют, обращение у них такое, – хмыкнул дядька Йосип. – А уж какая пани сама пани, а какая пани служит пани – то, поди, разбери! Особливо ежели на болоте.
– Отставить разговорчики! – негромко проворчал за спиной товарищ дядя Петя.
Плечи идущей впереди Панянки дрогнули – похоже, она смеялась. Вот же ж… противная девка, а если те, к кому они идут, все такие… может, напрасно товарищ комиссар с ними договаривается? Тихоня невольно глянул через плечо,