Так к тонкой материи искусства прирастает чудовищная самоуверенность, которая находит смелое выражение в гётевском «Прометее»: «Вот я – гляди! Я создаю людей, // Леплю их // По своему подобью…»[206] Здесь в полной мере раскрывается этот форсированный индивидуализм, ощущение себя и абсолютная уверенность в собственных силах. Впрочем, гердеровская философия жизни включала в себя и коллективный аспект. Отдельный человек, формирующий свою индивидуальность, является и остается центром восприятия, однако воспринимаемая им жизнь протекает в обществе, которое Гердер представляет как некое подобие индивида, только в большем масштабе. Жизнь, по мнению Гердера, организована концентрическими кругами, расходящимися от индивида к семье, далее к роду или племени, к народностям, нациям и так вплоть до всего человечества.
Применительно к народам он говорит о «народном духе»: дух каждого народа растет и процветает в саду человеческой цивилизации, мирно уживаясь с соседями и внося свой вклад в общее богатство человеческой культуры. Единство так называемого народного духа заложено не в рассудке, а гораздо глубже – в чувствах. Однако то, что верно в отношении индивида, верно и применительно к культуре целого народа: культурное выражение есть самоцель, ибо через него народ пробуждается к новой, более возвышенной жизни. Нет никаких оснований, утверждает Гердер, смотреть на поэтические способности народа свысока. Самобытные гении должны учиться у народа, подслушивая у него песни и сказки. Здесь и берет начало движение по сбору и популяризации древнего народного наследия, которое на самом деле не было таковым. Поэмы Оссиана, высоко ценившиеся в кругу «Бури и натиска», приписывали легендарному шотландскому барду, жившему в далекие времена, тогда как на самом деле его автором был современник Гёте Макферсон. Сам Гердер включает стихотворение Гёте «Дикая роза» в один из своих сборников народных песен. Гёте ничего не может на это возразить – он и сам вошел во вкус и с увлечением собирает в Эльзасе народные песни, чтобы отослать их Гердеру.
От Гердера Гёте воспринял великое множество идей и новых увлечений. Однако, как по прошествии времени вспоминал он сам, многие из них уже зародились и бродили в нем самом. Теперь же ему «на долю выпало счастье пополнить, расширить, увязать с более высокими проблемами все, о чем я до сих пор думал, что изучал и усваивал»