– Вчера вот… перебрал, – признался я.
– Сколько?
– Три кружки.
Медсестры и врач молчали. Потом доктор опустил приборчик в карман, задумчиво изрек:
– Да, случай интересный… Где твои бумаги?
Он шлепнул на карту печать, расписался, провел над полоской магнитного индикатора перстнем-кодировщиком. Спросил:
– А летаешь давно?
– Два года.
Одна медсестра неуверенно хихикнула, другая начала мне улыбаться. Очень милая девушка…
– Ты почаще к нам заглядывай, – заметил врач. – Я диссертацию пишу: «Влияние экстремальных экстратерральных условий на поведенческие императивы». Мне нужны самые полярные случаи.
– Как компания решит. Хотя мне тут не очень нравится, – признался я. – Жарко слишком. И местные… совсем уж хмурые.
– А чего им веселиться, у них через неделю сезон коллективной эвтаназии, – хмыкнул доктор. – Личинки дозревают, надо обеспечивать свободные пространства. Ладно… Петя. Счастливо долететь.
– Спасибо. – Я начал быстренько отступать к двери.
– Сувениры хоть прихватил? – спросил доктор.
– Конечно, – похлопав по карману кителя, сказал я. Медсестры очень неуверенно засмеялись.
– Обязательно заглядывай, Петя, – помолчав, сказал врач.
– Хорошо, Костя. – Я вышел.
Все, главная проблема снята. Допуск получен.
Я прошел в корпус Контрольного Центра. Там было полно морпехов, пришлось достать пропуск и нести его в руке. Я долго искал свободного диспетчера, наконец какой-то угрюмый парень внес мои данные в компьютер и подписал последние пункты разрешения. Мой челнок уже заправили и проверили, я отдал диспетчеру талоны на две с половиной тонны керосина и подтвердил отсутствие претензий.
Вот теперь совсем все, пожалуй.
До старта оставалось полтора часа. Можно было попросить кар, но я решил прогуляться до челнока пешком. Когда еще сюда попаду?
На Хикси я прилетел с грузом простым и не хлопотным. Картинами. Ну, знаете сами – маленькие такие, пятнадцать на десять сантиметров, в деревянных рамочках и под стеклом. На каждой – клочок моря, деревья на берегу, в небе луна, а по воде – серебристая дорожка. Художники честно старались обеспечить максимальное разнообразие, поэтому кое-где в море мелькали паруса, в небе летели птицы или луну затягивали облака. В общем-то зря они это делают, зрение хиксоидов куда совершеннее нашего. Им хватает той индивидуальности, которую придает картине выпавший из кисточки волосок или отпечаток пальца на темпере.
Обратно я вез груз еще более незатейливый – пластинки кортризона. Кажется, у хиксоидов они тоже служат украшениями. Но на Земле из пластинок делают самые лучшие бронежилеты и обшивку для новых моделей челноков. Хиксоиды не протестуют, хоть и могли бы воспользоваться Законом о Неправомерном Использовании. Видимо, считают, что люди хотят видеть свои корабли более красивыми.
Моя «птичка» из самых старых, обшита керамикой. Это – разработанная еще полсотни лет назад «Спираль», двадцатитонный