Покачав головой невеселым мыслям, я запихала тетрадки в свой огромный ярко-розовый рюкзак (еще один повод для завуча поворчать на несоответствие образу учителя, так сказать) и с тяжким вздохом принялась за заполнение журналов. Пока идет эта дурацкая предновогодняя дискотека, на которой меня сегодня попросили подежурить вместо вроде как приболевшей химички, успею как раз заполнить всю выпускную параллель. Конец полугодия вот-вот, и так меня уже наша Ольга Алексеевна каждый день шпыняет за эти журналы. И это до нас еще цивилизация не докатилась, как в Москве, с заполнением и дублированием всего того же самого только в электронном виде на сайте школы. И вот скажите-ка мне, раз вы все такие умные, что ему ставить, а? Четверку влепить не имею права – даже формально придраться не получается, да и, честно говоря, не к чему. Ну, не любит меня пацан, я же не могу за это снизить оценку, если он и правда лучше всех в школе. А то, что издевается, проходу не дает… Да озвучь я это, мне же в лицо и ткнут, что сама где-то ошибку допустила, повела себя изначально неверно, попустительствовала вначале, либеральничала или, наоборот, надавила слишком… Господи, как представлю, так вздрогну! Словно и не о воспитании мальчишки речь, а о дрессировке опасного хищника. Хотя в глаза его нахальные как глянешь, то сразу разница уже и не кажется столь очевидной, вот только вопрос: кто еще кого воспитывает и дрессирует. Эх, ладно, дотерплю уже, полгода всего осталось, выпустится – и конец моим ежедневным мучениям. А пока спрячусь тут в учительской, успокоюсь после всего.
Ведь стояла себе тихо-мирно в актовом зале, в темном уголке между колоннами, куда не доставали даже отблески ни светомузыки, ни елочной гирлянды, никому не мешала, наблюдала за порядком, иногда перекидываясь парой фраз с коллегами – такими же дежурными страдальцами. И вдруг скользящее, но уверенное прикосновение к пояснице широкой ладони заставило все внутри обмереть, а воздух покинул легкие с таким беспомощным «Ох!». Мой рывок вперед тут же пресекли сильные руки, обнявшие будто всю и сразу, крепко, по-хозяйски, с претензией на полное право делать то, что делают.
– Попалась, принцесса-недотрога. – Жаркий шепот низким мужским голосом прямо в шею, отчего мурашки потекли горячей лавиной, завязывая узлом низ живота. Нахальная ладонь, уверенно нашедшая грудь и властно сжавшая ее. Не облапала, унижая и вызывая чувство гадливости, а именно приласкала, заставляя думать пусть о дерзком, но восхищении, а не о неприкрытой похоти, как бы абсурдно это ни было в подобной ситуации. Сухие настойчивые губы потерлись о бешено заколотившуюся венку под ухом, и тихий удовлетворенный выдох словно наэлектризовал кожу. – Ты так и не поняла до сих пор, что от меня не уйдешь? Вот вроде взрослая и умная, а такая недогадливая.
– Эт-т-то что за шут-т-точки, – заикаясь от негодования, я развернулась в захвате и уткнулась носом в широченную грудь, обтянутую темной водолазкой