Просторная ванная комната была старомодной и изысканной. Стены ее покрывал зеленый полупрозрачный камень, судя по филигранной огранке, драгоценный.
Человек с фиолетовыми глазами перешагнул порог, тотчас почувствовав легкую дрожь во всем теле. Над водой поднимался пар.
– «Странно…» – подумал он. – «После смерти тянет к предметам, что окружали ее, обстоятельствам, что ей способствовали. А после рождения…» – Мысль застряла на полпути к выводу. Зеленое, под цвет камней, зеркало упиралось в потолок, едва не пронзая его. – «Кому нравится делать из веревок петли, кому заряжать ружья. А по мне – так нет ничего лучше воды. Безмятежная смерть…»
Стараясь больше ни о чем не думать, он погрузился в воду.
Расплывшись в блаженной улыбке, он закрыл глаза и лег на дно. Дыхание он больше не задерживал: во-первых, дыхания не было, а во-вторых, умереть все равно бы не удалось. Это место позволяло переживать смерть снова и снова, но только она ничем не заканчивалось: пережив очередную смерть, ты вновь находил себя в стенах замка.
Тем солнечным днем было так же тепло, и вода была такой же мягкой. В память врезались следы, оставленные им на песке, следы в один конец. Тем солнечным днем не стоило так глубоко заходить в море. Однако никаких предупреждений со стороны судьбы не было. Никто не сказал ему: «Эй, поостерегся бы ты!» Все утопленники на одно лицо, для воды не важна причина смерти. Причину своей смерти он так и не узнал. Все утопленники на одно лицо, о чем бы они не думали, идя ко дну. Своих последних мыслей он не помнил.
Однако в то утро его посетило что-то вроде озарения. Он вдруг осознал себя важнейшей частицей мироздания. Окружающий мир открылся ему если не со стороны самого Создателя, то со стороны его подмастерья. Это озарение его сильно напугало. Он так и не успел осознать и прочувствовать до конца всего, страх пересиливал даже любопытство. Появилась усталость, которую захотелось смыть. Кристально ясное понимание мира оказалось ненужным и даже обременяло. Равнодушным и обремененным он пришел на берег моря, равнодушным вошел в теплую мягкую воду. Когда он умер и очнулся в замке, то решил, что его потопило то самое озарение, которым он так малодушно пренебрег.
Человек с фиолетовыми глазами поднялся из воды. Тонким слоем пара покрылось зеленое зеркало. Все мысли моментально испарились, осталась лишь струящаяся вода и ощущение себя живым. Было еще одно чувство. Оно сопровождало его с момента смерти, все попытки подавить его в себе оказывались тщетными: жажда, постоянная жажда, утолить которую никогда не удавалось надолго. Постоянную свою жажду он держал в строжайшем секрете, никто в замке даже не догадывался о его недуге.
В дверь постучали:
– С вами все в порядке? – Дворецкий был знаком с правилами замка, но все равно периодически выдавал что-то подобное. – Может быть,