Сначала Клочкед понял, что он страдает. Осознание такого факта настроения не повысило. Вторым выводом оказалась причина страдания – ломы. Винтовые ломы, конечно, не чета синюшной белочке, но тоже штука достаточно некайфовая. Третьим вылез вывод: надо бы втрескаться.
Но вся беда состояла в том, что нечем было втрескаться. За неделю, без малого, зашира, протрескано оказалось все. Вторяки бились такое несчетное количество раз, что теперь походили на замешанный на бензине клейстер. Клочкед посмотрел бутыль с ними на просвет. Желеобразная масса и не думала расслаиваться. Лишь сверху образовалась микроскопическая бензиновая лужица, но она погоды не делала, а, наоборот, портила.
– Бля-я-я… – Огласил Клочкед порожнее помещение воплем безысходности.
Бабла не было, компота осталось хуй да ни хуя, и даже если кого-то вызванивать, предлагаться винтоваром, то один хрен, с такой бегемотьей ногой и думать нечего выйти из дома, не говоря уж о поездке за салом.
– Хули воешь?
Клочкед едва не подпрыгнул на месте. Сзади, закутавшись в дырки от одеяла, стоял серый Семарь-Здрахарь.
– Тошно. – Вздохнул Клочкед.
– Всем тошно. – парировал Семарь-Здрахарь. – И что? Я тебя спрашиваю что? Почему воешь?
– Догнаться бы… – Взгляд Клочкеда остановился на пакете, полном пользованных баянов. – Хоть контроль из них выбирай и трескайся…
Семарь-Здрахарь испытующе смотрит на Клочкеда. Клочкед, прищурившись, разглядывает Семаря-Здрахаря.
– Чтоб я больше такой хуйни не слышал! – Цедит сквозь зубы Семарь-Здрахарь. – Я подоле тебя торчу и то до такой поебени не опускался. Нет, бля, придумал, тоже! Чужим контролем ставиться!.. Оголтелая рожа!..
Семарь-Здрахарь картинно всплескивает руками, одеяло спадает, и теперь Семарь-Здрахарь обретает вид, лишенный всякой таинственности. Впалые ребра, живот, мышцы… Лишь серо-фиолетовые хуй и муди выпрастываются из лобковой растительности, гармонируя по цветовой гамме с двумя синяками справа и слева – следами неудачных попыток ужалиться в паховые вены.
– А что делать? – Взор Клочкеда перемещается с хуя Семаря-Здразаря на машину с добрыми тремя точками контроля.
– Думать! – Семарь-Здрахарь поднимает вверх указательный палец и становится похож на Аристотеля, поучающего тупого перипатетика.
– А хули думать. – Вздох Клочкеда поднимает с пола несколько инструкций пользователя солутана и кружит их в миниатюрном смерчике. – Нету настолько ни хуя…
– А вторяки с прошлых сейшенов? – Рассуждает вслух Семарь-Здрахарь.
– Отбили.
– А библиотеки?
– Отмочили.
– А петухи?
– Запарили.
– А смывки?
– Забодяжили.
– А