Принцесса сердито дернула плечом. Приставленная Кудо надсмотрщица следовала в отдалении, но Тэруко все равно чувствовала спиной ее взгляд. От него между лопатками чесалось и неприятно свербело.
Почему даже здесь ее не могут оставить в покое?!
Могила отца возвышалась скромной серой стелой. Тэруко обняла ее, прижалась щекой к шершавой поверхности, вдохнула запах сырой земли, прелых листьев и прогретого камня.
– Здравствуй, папа. Я вернулась.
Слуги плохо следят за кладбищем. Надо будет устроить разнос. Тэруко орудовала метлой, выгребая листья, и говорила с отцом.
Кто еще выслушает ее? Кто поймет?
– Я вышла замуж, папа.
Она сняла с пояса флягу, плеснула в деревянную чашу сакэ. Разломила рисовую лепешку. Потревоженный паучок взбежал вверх по паутинке, забился в щель.
– Он бы тебе понравился, я уверена. Он замечательный! Похож на тебя…
Принцесса осеклась. Обращаться к отцу в присутствии соглядатая было противно. Пусть Сузука держалась в отдалении, Тэруко чувствовала ее безмолвное давящее присутствие за спиной.
Не удержавшись, девушка обернулась. Сузука стояла в тридцати шагах от нее у статуи Будды, сложив руки на груди. Ее некрасивое маловыразительное лицо как всегда было бесстрастным, только внимательные глаза цепко следили за принцессой.
Из трех приставленных Кудо надсмотрщиц именно Сузука раздражала принцессу больше всего. С двумя другими можно было договориться, поболтать, пошутить. Пару раз истосковавшаяся по общению и живому человеческому участию девушка даже звала их выпить вместе чай, и те не отказывались. Обычные женщины, которых прихоть судьбы заставила работать на службу безопасности.
Сузука же напоминала глиняного болванчика. По слухам, у первого самханского императора была целая армия таких – неутомимых, неустрашимых, не знающих любви или жалости.
– Эй, ты, – окликнула Тэруко соглядатайшу. – Ты не могла бы уйти отсюда?! Я хочу поговорить с отцом!
– Говорите, ваше высочество, – женщина не тронулась с места.
– Поговорить наедине! – принцесса сделала ударение на последнем слове. – Без всяких… – она не стала продолжать. Слишком хотелось добавить пару крепких словечек, подслушанных в казарме, но отец бы расстроился и рассердился, услышь он от Тэруко солдатскую брань.
Сузука покачала головой.
– По инструкции я не должна удаляться от вас дальше, чем на тридцать шагов, ваше высочество.
Кровь бросилась в лицо, в ушах застучало. Тэруко вскочила. В душе вскипело разом все, что копилось за эти дни: разочарование, гнев, страх потерять Джина и яростное несогласие с собственным бессилием.
– Послушай,