Хорошо помню, как я в первый раз выступил на ток-шоу, которое смотрела вся страна. Дело было в 1991 году. Дискуссия крутилась вокруг знаменитого явления в португальской Фатиме, где Божия Матерь, если верить единственной дожившей до зрелых лет заявленной очевидице монахине Люсии, предсказала страшные события в России в 1917 году, а затем – ее обращение к Богу (многие «католики» считали, что имелось в виду обращение именно к Ватикану). Был устроен телемост с Португалией, оттуда на ломаном русском вещал «католический» священник. Ведущий и большинство тех, кто был в студии, восторгались. Когда я, молодой диакон, сказал о неправильности миссии Ватикана в России, на меня накинулись всей «просвещенной» аудиторией. Но многие люди потом подходили на улице и говорили: «А ведь правильно ты сказал. Мы раньше не задумывались, но что-то странное есть во всем этом миссионерстве»…
Вскоре с пришлыми проповедниками стали спорить наши священники, епископы, церковные публицисты. Был даже переиздан «Православный противокатолический катехизис» 1916 года. Либеральная часть православной и светской интеллигенции, да и симпатизанты Запада в церковной бюрократии начали корить защитников Православия за «косность», «глупость» и «небратолюбие». Однако Патриарх Алексий II услышал скептические голоса и стал весьма жестко разговаривать с ватиканскими посланцами. Критические слова очень громко прозвучали и из уст митрополита Кирилла, многие десятилетия симпатизировавшего Ватикану.
Мы тогда не просто устояли – мы переломили ситуацию в восприятии «католических» миссионеров нашим народом. И уже к середине девяностых их работа захлебнулась. Почему это произошло? Наверное, не только и не столько из-за наших жестких слов. Люди увидели неискренность зарубежных проповедников, их внутреннюю надменность, стремление «исправить» народ, который выстрадал свой самостоятельный путь и своих святых, особенно мучеников ХХ века. И начал возвращаться к своей Церкви.
Впрочем, «фатимская» линия – иррациональная вера в то, что Россия обязательно падет к ногам Рима, – еще долго доминировала в Ватикане. Это я очень ясно почувствовал, когда в первый раз попал туда. Дело было году в 1993-м или около того. Повод я уже не припоминаю – происходила какая-то рядовая конференция. Но довольно высокопоставленные чиновники «католической» администрации вели со мной бесконечные разговоры, водили по храмам и в конце концов устроили личную аудиенцию у Папы Иоанна Павла II. Разговор был формальным, но стремление этого человека заключить Россию в свои крепкие объятия стало для меня более чем очевидным. Не случайно фатимские «пророчества» он воспринимал как предельно значимые.
Сам Ватикан оставил