Открыв дверь, Марина, развернулась, но вдруг услышала:
– Обааана…, фраерок, а ты кто?… – Поворачиваясь с уже имеющимся подозрением, в сторону открывающегося кунга, она услышала спокойный ответ:
– Ослеп? Бери давай, если есть вопросы, то ответы ищи у доктора… – Ее возмущенному взгляду спокойно противостоял просто испепеляющий до самых трусиков точно ее собственный, будто бы это она сама смотрела на себя. Только это был мужчина… тот самый, что сначала закатился под машину, а сейчас появился, как оживший призрак ее мечты… Странно, и одет он был, как и все в зеленоватые брюки, футболку и резиновые черные бахилы:
– Никитична!.. – Она не дала договорить, понимая, что лучше сейчас, чем никогда.
– Михеич, чо застрял, не тормози, пингвин, твою мать, ты… – Тот же жаргон, для того же порядка…
– Давай, давай, Михеич, ты ж ее знаешь, она ж тебя за простой платить заставит…
– Да пошли вы!..
Мужчина сидел в ее кабинете в ожидании своего «приговора». Он улыбался, радуясь, что избежал одной опасности, понимая, что дальше его ждет неизвестное, впрочем, как всегда, необычное и, наверное, как все в его жизни, временное. Но он улыбался…
Марина влетела в кабинет, совсем позабыв об ожидавшем там человеке. Странной была такая забывчивость, учитывая думы о нем, занимавшие сейчас всю ее женскую, в смысле – не профессиональную – часть личности.
Ругаясь на раздолбайство, окружавшее почти любое серьезное заведение, разоблачалась майор от верхней одежды, только что забрызганной фекалиями разнервничавшимся пациентом. Пришлось снимать не только халат, но и форменную рубашку. Она уже была мысленно в душе, держа в руках шампунь для волос, которым тоже досталось, когда услышала:
– Третий… и не меньше… – В гневе развернувшись, делая шаг навстречу говорившему, ибо привыкла в таком состоянии атаковать без предупреждений, но осеклась, остановившись на полпути, встретив все тот же утоляющий в ней все что угодно взгляд.
– Ах ты… – Ругательства утонули вместе с проглоченной слюной, сразу осушившей слизистую рта…
– Пардон… ваше превосходительство, вы сами меня послали сюда. – Мужчина, а чувствовалось, он готов был искупить свою, в общем-то, отсутствующую вину и благодарить за милость и милосердие:
– Марина Никитична, если позволите так обращаться… – Она кивнула, захлебнувшись мыслью: «Блин! Какой офигенный!» – что было ей совершенно не свойственно, в том числе и блеклостью выражения восторга.
– Вы шикарная женщина, даже роскошная, самая красивая из всех, что мне доводилось видеть… но я не о том – простооо… мой восторг, который, судя по вашим реакциям, вы прикажете засунуть себе в ж…, но сказать я это должен был… Простите за такое вторжение в ваши пенаты. Вы здесь командующий и вам принимать решение. Я, конечно, в случае оказанного мне доверия, могу ретироваться в любом, указанном вами направлении…
«Не только офигенный,