«Похоже, Антон не врет, – думала девушка, одной рукой поправляя челку, а другой на бегу застегивая куртку, – так сыграть растерянность просто невозможно. Ну, не Сергей Маковецкий или Максим Суханов он, в самом деле! Система Станиславского – не его конек. Наверное, Тошка и вправду не продавал фотку своей красавицы (впрочем, если честно, не такой уж и красавицы) в бульварную прессу. Тогда кто же? Нет, я обязана это узнать! Хотя бы ради доброго имени Антона».
Антон был лишь добрым ее приятелем, хотя сама Ленка давно и безнадежно пребывала в состоянии его тайного обожания.
Ленка выскочила во двор, прыгнула в свою видавшую виды «шестерку» и, резко газанув, устремилась на поиски истины.
Утро началось для Лели просто отлично: Антон в девять убежал на работу, и она с радостью поняла, что может понежиться в кровати еще немного, пока лучи летнего солнца не проникли в ее комнату. Леля дремала, наслаждаясь прохладой n воспоминаниями. Спешить было некуда. Репетиция в два, концерт в семь. Надо к вечеру восстановить энергию, растраченную за бурную ночь, чтобы перед концертом почувствовать себя заряженной, словно большая солнечная батарея. Эту энергию она отдаст вечером до капельки зрительному залу и после концерта почувствует себя опустошенной.
В последнее время Лелю здорово вдохновлял ее неожиданный роман с Антоном. В ее игре появились новые краски и оттенки. Музыканты подначивали Лелю: кто же он, ее счастливый избранник? Мол, солистка не только очень похорошела, но и играет с каждым днем все лучше. Леля загадочно улыбалась в ответ. Она-то знала: каждый ее точеный пальчик, извлекающий волшебные звуки, был не однажды перецелован Антоном. И не только пальцы – тонкие кисти, худые предплечья, по-девичьи острые ключицы – каждая клеточка ее тела помнила его ласки и поцелуи. Нет, не зря в каком-то из романсов поется, что первая любовь, как старое вино, с годами только крепче…
Леля вскочила с кровати, плюхнулась прямо в ночной рубашке за пианино, и из-под ее пальцев полились «Грезы любви» Листа. О, как созвучны были эти гармонии с ее переживаниями! Великий венгр, как и она, грезил наяву, вспоминая страстные ночи, его также сжигали страсть и нежность. Боже, какое счастье, что музыка может сказать то, что невозможно передать словами. Верные рыцари музыки, гениальные композиторы, чувствовали то же, что и она. И Шуберт, и Шуман, и Шопен были пленниками любви. Даже звук их божественных имен подобен шелесту ночной листвы за окном. За окном ее комнаты. С тех пор как эти великие музыканты жили на свете, прошло больше столетия, однако в душах людей ничегошеньки не изменилось. Они так же любят и страдают, только не всем дано передать эти чувства. А они, поцелованные Богом, смогли. И она сможет.
Ее тонкие пальцы пропевали вчерашнее свидание, вспоминая особенную нежность влюбленного в нее мужчины… Да, похоже, они становятся с Антоном все ближе, а яркий еще недавно образ Кшиштофа стирается,