– И она твоя.
Йен вопросительно поднял брови.
– Ты что, не хочешь?
– Ты это серьезно?
Она кивнула, слегка смущенная, но не желающая это показывать.
– Правда?
– Я подумала, что мы могли бы попробовать. Мне тоже интересно.
– Но ведь ты…
– Мое мнение изменилось.
– Ты не подумай, я не жалуюсь. Просто думал, что…
– Если не хочешь, то не надо.
– Дело не в этом. Ты же знаешь, что я хочу.
Элинор улыбнулась ему.
– Тогда марш за вазелином.
Йен быстро поцеловал ее и выкатился из кровати.
– Люблю тебя, – сказал он ей с улыбкой.
Они оба знали, что он впервые произнес эти слова, но Элинор решила не заострять на этом внимание.
– И я тебя, – просто ответила она, улыбнувшись.
II
– Пятнадцать человек пострадали? – Джим, щекой прижимая трубку к плечу, взглянул на Хови и продолжил печатать. – Трое в больнице? Минутку… – Он остановился, выпрямил шею, взял телефон в руку и пояснил другу: – Беспорядки на футбольном матче университетской футбольной лиги.
– И начали всё мы? – негромко спросил Хови, глядя на него.
– Ну да, – Джим кивнул. – Наши пропустили после неправильного решения судьи, и зрители стали протестовать. Получилось все как на футболе в Европе. Толпы людей вывалились на поле и стали толкаться и драться. Форд говорит, еще счастье, что оказалось так мало пострадавших.
– Яна Андерсон, – сказал Хови. – Концерт в клубе.
Джим опять прижал трубку к плечу.
– Ладно, – сказал он спортивному редактору, – продолжай. Трое в больнице?..
Спустя десять минут, прочитав по телефону статью Форду и внеся по ходу дела необходимые исправления, Джим повесил трубку. Затем откинулся в кресле и положил ноги на столешницу.
– Боже мой! Изнасилования, самоубийства, беспорядки… Этот семестр стал воплощением мечты любого журналиста.
– Или кошмара любого нормального человека. – Коляска Хови загудела, и он подкатился к столу Джима.
Тот повернулся к своему другу.
– А ты уже слышал про обвинения в растлении малолетних, а?
Хови попытался покачать головой, но смог лишь слегка двинуть ею.
– Нет.
– Сейчас этим занимается Стив. Публикация будет в четверг. Две пары родителей, независимо друг от друга, заявили, что их дети подверглись растлению в детском центре. Я, правда, не знаю, насколько основательны эти обвинения – после дела Макмартина в центре установили очень строгие правила, и у меня такое впечатление, что дети просто не могут остаться наедине с учителями или воспитателями, – но родители утверждают, что мальчика ласкали, а девочку заставили совершить акт орального секса в кладовой.
– А есть такое преступление, которое в этом семестре еще не совершали?
– Если и есть, то до декабря этот недостаток исправят…
– И тебе все это не кажется немного… подозрительным?
– Подозрительным? –