– Я видел много интересных людей. Мне авиация многое дала. Летчики – удивительный народ.
– Но если уж быть критиком в поэзии, – замечает Каганович, – то можно кое-что посоветовать. Я считаю, что у нас очень мало поэзии о рабочем классе. О крестьянстве еще есть, а о рабочем классе очень мало. То ли потому, что машина с романтикой мало вяжется, то ли потому, что просто не доперло. Девятьсот пятый год. Героизм рабочего класса пятого года. У нас и прозы сильной нет на эту тему. Если строго говорить, то, кроме «Матери» Горького, ну, еще…
– Кочетов12, «Журбины»…
– «Журбины» о рабочем классе, да. Но его смазали сильно, Кочетова. И до сих пор не вспоминают, а между тем это единственный хороший роман о революционном рабочем классе.
– А я вам скажу, почему не вспоминают: он сталинист был.
– Я с ним познакомился у Охлопкова в театре, – говорит Каганович.
– Он с женой был, – добавляет Мая Лазаревна.
– Кое-что еще есть, – говорит Каганович, – а между тем до революции искали и всегда находили. Был писатель Бибик13, не большевик, но социал-демократ. «К широкой дороге» – его сочинение. Популярный был писатель. Он плехановец, кажется, был. И мы его читали, рабочие ребята, большевики, хотя знали, что Бибик не большевик. И другие были еще. У меня есть список, в библиотеке Ленина я взял – писатели о рабочей жизни. Сделали мне, когда я был у власти. Полный, я его весь прочитал. Много книг было, а сейчас у нас не пишут почему-то.
– Сейчас диктатура крестьянствующих писателей. Кулацкая идеология наружу выходит.
– Жалость к прежней романтике, деревенской. Писатели с именами довольно увлеклись. Я бы лично боялся так формулировать, я, так сказать, более политик, а вы правильно сказали.
– Люди, которые пишут о рабочем классе, или не проявили себя, либо их смазали, как Кочетова.
– Очень плохо, – констатирует Каганович.
– Это отражает общее настроение.
– И даже если взять современную литературу о молодежи – во-первых, молодежь молодежи рознь, надо дифференцированно брать, – говорит Лазарь Моисеевич. – У нас сто тридцать миллионов членов профсоюзов. Ленин, когда писал о рабочем классе, он дифференцировал: металлургов – отдельно, шахтеров – отдельно. И мы все так привыкли, что в каждой прослойке рабочего класса есть разные элементы, есть мелкобуржуазные элементы. Хоть он и рабочий, а все-таки в нем нечто мелкобуржуазное.
Так вот, о молодежи – больше всего пишут об элементах чужих. Рабочий класс мало освещается. А если освещают его, то все-таки до психологии мало допирают. «Он пришел, он ушел, он взял, он принял. Они увиделись, понравились друг другу, пошли вместе туда-то и туда-то». Не добираются до психологии людей, в чем сила Толстого, Горького, Чехова. У них меньше действия, глаголов, чем психологического