– Я же тебе говорил! Таких еще поискать. Видал, как исполняет? – гордо, словно это было и его достижение, указал он на повара. – Спасибо, Орешек!
– На здоровье, – с явным удовольствием сказал Орех, возвышаясь над сидящими и вытирая руки светлой тряпицей. Он без стеснения пялился на мужиков, чуть приоткрыв рот, ожидая, когда же они попробуют его стряпни.
– Ну, с богом! – сказал Зима и запрокинул стакан.
Едва поморщившись, он достал складную вилку и насадил пару колечек лука и зеленый кругляшок болгарского перца. Выдохнув ртом, он тщательно занюхал и положил колечки в рот, похрустывая и пощелкивая зеленью, приятно щекоча горячий пищевод соками. И только потом с чувством наколол кусок мяса и засунул его в рот, одновременно мыча от удовольствия.
– Белишиммо! – с набитым ртом произнес он. – Как всегда!
Яков улыбнулся, глядя на происходящее. Замахнув стакан, он проделал ту же процедуру, но по невнимательности зацепил, кроме кругляшков лука, еще и пару красных колечек жгучего перца. Через несколько секунд он усиленно задышал ртом и тут же воткнул вилку в самый большой кусок мяса и торопливо впихнул его в рот, заслав туда же и полкуска хлеба.
– О-о-о! – удивленно протянул он и утвердительно покачал головой, словно обнаружил некий невероятно удививший его факт.
– А-а… – поддержал его сталкер одним звуком, обозначая фразу «…я же говорил…».
Лицо Ореха расплылось в радостной улыбке, и он, не сдерживая самодовольной физиономии, отвернулся. Он одержал очередную кулинарную победу на своем поприще, которая, возможно, и не была исторически важной, но, возможно, для Ореха, или Орешка, как его называло все больше и больше людей, была принципиально важна. Не обращая больше на двух жующих внимания, он поставил чайник на решетку и принялся колдовать в своем ящике, где, как можно догадываться, располагался его секретный поварской арсенал.
Минут через двадцать Яков уже пил горячий чай из вполне себе не походной керамической кружки. Зима несколько раз предлагал добавить беленькой, но Яков отказался. Погода продолжала быть по-осеннему пасмурной. Прохладный ветерок шевелил волосы, и если бы не горячие уголья рядом, в которые Орех подложил еще древесного угля, то без движения вполне можно было бы замерзнуть. По мере того как боец приходил в себя, к нему возвращались мысли о его оружии и амуниции. Мысль о том, что скоро он возьмет в руки свою «Леру», как он называл гранатомет с боеприпасом 25×59 миллиметров, была приятной, но гораздо более приятной, хотя совсем по-другому, как-то особо завораживающей и вдохновляющей была мысль