– Я тоже по тебе скучаю, – произносит он наконец и гладит ее по голове.
Кристина, высвободившись, сует руки в карманы. И, наткнувшись там на конверт, спохватывается. Письмо! Странное письмо.
– Вот, смотри, – говорит она и протягивает ему конверт. – Лежало в почтовом ящике, когда я брала газеты.
Но Эрик уже сел и снова уткнулся в «Дагенс», скользнув по конверту рассеянным взглядом:
– От кого это?
Кристина, пожав плечами, приносит ножницы.
– Не знаю…
И, вцепившись в конверт, осторожно отрезает миллиметровой толщины полоску по его верхнему краю. Он толстый, письмо, должно быть, на много страниц.
Но, вытащив из конверта его содержимое, она решает было, что обозналась, что это вовсе не письмо, а просто клочок розовой шелковистой бумаги, в которую тщательно упаковано что-то маленькое и ценное. Однако, когда она разворачивает розовую бумагу на кухонном столе, ничего ценного из нее не выпадает. Кажется, упаковка пуста. Лишь через какое-то время она видит текст – в самой середине розового листка несколько крошечных строчек шариковой ручкой, каждая буковка – не выше двух миллиметров.
Кристина придвигает настольную лампу, поворачивает абажур, чтобы свет падал на розовую бумагу, и читает:
Я – желанная.
Я – никогда не приду.
Я – забытая сестра.
И там же несколькими сантиметрами ниже – крохотные каракули:
Я тоже сидела на старой вишне в саду у Тети Эллен,
Хоть вы меня и не замечали!
Тетя Эллен, тарантул в тарантелле!
Паук или танец?
Паук!
– Гадость! – час спустя произносит Кристина, переключаясь на пятую скорость. – Бред, гадость и психоз и больше ничего. Что теперь еще за комедию она устроила? Я уж надеялась, что с этим покончено, что репертуар исчерпан. Мы уже видели «Бедную Биргитту – жертву клеветы», «Безвинную Биргитту, несправедливо обвиненную и привлеченную за употребление наркотиков», не говоря уже о целой серии спектаклей на тему «Мужественная Биргитта завязала с наркотой, но обстоятельства сильнее, и она снова срывается»! До чего я он нее устала! А Маргарета как надоела! Господи, чего ради надо продолжать эту игру в старшую и младшую сестричку, когда обеим уже под пятьдесят? Ну да, мы прожили какое-то время вместе, но ведь ни Биргитта, ни Маргарета ничего тогда для меня не значили. А значила Тетя Эллен! Сегодня у меня с ними обеими нет решительно ничего общего. Ничего! Ровным счетом! Ноль!
Эрик кладет руку ей на плечо:
– Ты слишком разогналась, успокойся. Не бери в голову, выкинь это письмо и включи автоответчик и определитель номера, чтобы знать, кто звонит. Рано или поздно они поймут, что тебе это неинтересно…
– Ха! – отвечает Кристина. – Можно подумать, на Биргитту подействуют деликатные намеки. Или на Маргарету. Нет, тут нужна тяжелая артиллерия – что-то я пока не замечала за ними обеими особой тонкости восприятия…
Эрик