Итак. Карелия. Лес, озеро, гарнизон. Небо, солнце: август. Курилка – бочка вкопана меж трех скамеек. Взвод курит: сорок рыл тридцатилетних ленинградцев. Лейтенанты, вашу мать. Только что автобус привез и выгрузил, только что в формягу переодели, х/б летнее офицерское полевое, и вот курим, анекдоты травим и гогочем подчеркнуто тупо. Вживаемся.
Забор, казарма, плац, дорожка – территория.
И – по этой дорожке идет женщина. Появилась из двери штаба, и мы видим ее сбоку и удаляющуюся со спины. Лет тридцати. Приятно полноватая при всех обводах. И на солнце сарафанчик ее слегка просвечивает – в рамках приличий.
И вдруг взвод, не сговариваясь, поворачивает головы и дружно тянет вслед: «У-у-у-у!..» Как голодные петеушники. Как зэки из тайги. Как голодные зимовщики с острова. Такой хамовато-комплиментарный вой, такая смесь глумления с неприличным намеком.
Слушайте! Еще обед не наступил – сегодня утром все встали с постели со своими законными, временными или случайными подругами. Женатые, приличные, трудящиеся, несудимые. Культурные все по самое не могу, инженеры и научные сотрудники. Сугубо штатские. Чего завыли вслед бабе, как придурки?.. Тридцатилетние папаши.
А – переключились. Сменили социальную роль. Вчерашние солдаты и курсанты. Снова в армии. Х/б, курилка, забор со звездами, отдание чести: сплошь мужской коллектив. А что есть главнейшая ценность гарнизонного воина? Баба! Первая строчка приоритетной шкалы. Водка – уже вторая. Так как же не возбудиться, не приветствовать, не позиционировать себя эдаким половым разгильдяем.
И мы чувствовали себя так, что это даже не невинная шалость – а нормальная реакция, естественное приветствие, одобрили женщину, и что.
Мы выходим за забор – через пятьсот метров Выборг. Там на улице нам в голову не приходит улюлюкать вслед девушкам. Не говоря о Ленинграде. Дикари-то мы дикари, но в географии разбираемся.
Ну, смена социальной роли – смена точки зрения, смена поведенческого стереотипа, смена шкалы ценностей – это, в общем, понятно. Мы, взрослые мужчины, могли в столовой устроить бенц повару или дежурному по кухне, если нам недодали грошового черствого печенья, переварили макароны, неровно нарезали масло. Поводы для реакций были неразличимо мелки с точки зрения свободного человека – но солдаты и зэки нас поймут.
Важнее и характернее другое. Эта средней привлекательности женщина возбудила нас. Неожиданная среди военного гарнизона (хотя вольнонаемных везде хватает). По контрасту среди толпы в форме – особенно женщина, женщина в энной степени: особенная, единственная, не такая как все остальные люди здесь. У нее все женское, больше этого ни у кого здесь нет: это сильно выделяется, контрастирует, подчеркивается – возбуждает.
А вот идет она в Выборге по тротуару – не выделяется и не возбуждает; ну, не больше обычного.
…То есть. Не только мировоззрение.