Я служил два года: сначала в Забайкалье, затем в Казахстане. Первые дни были интересны тем, что мы, новобранцы, окунувшись в необычную среду, открывали для себя что-то новое и невольно к нему привыкали. Ежедневные: подъёмы, зарядки, вышагивания на плацу; затем учёба, освоение материальной части; затем суточные наряды в столовой с чисткой картошки всю ночь и мытьём горы посуды днём; караульные наряды с охраной объектов – всё было внове. Но уже к исходу второго месяца я затосковал по дому. И эта тоска въелась в меня, как болезнь, а время моей службы превратилось в вялотекущую субстанцию. Два года я думал, когда же закончится испытание и я вернусь домой. И вот случилось!
Из Семипалатинска мы, сослуживцы одного полка, самолётом вылетели в Москву, а оттуда должны были разлететься кто куда. В Москве мы с группой ребят – земляков, распрощавшись с теми, кто отправлялся другими маршрутами, и сели на самолёт, летевший на Северный Кавказ, в Минводы. В Минводах наши дороги окончательно расходились по разным направлениям, и мы, земляки, решили отметить этот необычный момент, зайдя в заведеньице, расположенное рядом с аэропортом, в котором можно было и выпить, и закусить. Я – человек не пьющий, но вынужден был подчиниться и моменту, и уговорам сослуживцев. В общем, мне достаточно было двух стаканов вина, и я стал тугосоображающим субъектом. (Я описываю все это в деталях по причине того, что и сам хотел бы понять, что же стало толчком странных событий, произошедших со мною в дальнейшем). Те, кто были «покрепче», нашли такси на Грозный и, окончательно простившись со всеми, я укатил на свою родину. Часа через два-три я стал более-менее адекватен обстановке и уже с нетерпением ждал родные места. На развилке дорог, одна из которых вела прямо в Грозный, а другая – в моё село, я вышел из такси и пошёл домой пешком, с интересом разглядывая знакомый пейзаж и предвкушая встречу с родными. До села было километров 5–6. Неожиданно остановилась попутная машина. Меня предложили подвезти, и я не отказался. В машине ехали представители Грозненского нефтяного института. Они с интересом расспрашивали меня, а затем посоветовали мне поступать в нефтяной институт. (Вот он – знак свыше! – о том, что я буду там учиться, что в действительности и произошло).
Машина остановилась, и я, наконец, на родной земле: в своём селе, на своей улице! Первое моё впечатление было поразительным. Улица показалась очень узкой, словно за время моего отсутствия она уменьшилась в ширине. По дороге к дому встретилась соседка и, узнав меня, воскликнула: «Вот радость-то матери!».
Так, с интересом разглядывая улицу, дома, наслаждаясь сладковато-кислым запахом опавших листьев (стоял тёплый солнечный ноябрь), я, наконец, подошёл к сплошной дощатой калитке своего дома. Она была изнутри заперта,