От ее слов меня прошиб холодный пот. Именно это страшило меня больше всего – надежда. Дурацкая, идиотская, глупая, но бесконечно живучая надежда.
– Странно, она ни разу не упоминала Европу в разговорах с мамой. Даже наоборот, обещала приехать домой на целый месяц в августе.
– Ну, может, это был секрет. Или она хотела сначала прокатиться по Европе, а потом поехать домой. Правда, я не знаю. Но со мной она только о своих новых друзьях и говорила.
– А что они были за люди, ты их знаешь?
– Нет, ни разу не видела.
– И ты говорила полиции все это?
– Да, – утвердительно кивнула Ханна, глядя мне прямо в глаза. – У них есть мои показания.
– А сестра говорила тебе, что едет на Гластонбери?
В задумчивости она потерла подбородок:
– Такого я не припомню.
– То есть вы были лучшим подругами и она тебе не рассказала, что едет на фестиваль, билеты на который покупают чуть ли не за год? – выпалила я, тут же пожалев о своих словах, ведь ты не покупала никакого билета.
Ее лицо, и без того почти обездвиженное ботоксом, закаменело вовсе.
– Ладно, если начистоту, то мы с ней не особо общались последние месяцы перед тем, как она… Все было очень странно.
– Почему? Из-за чего?
– Я не знаю, как тебе сказать, да и надо ли вообще говорить теперь, когда столько лет прошло. Понимаешь, у нее были проблемы. – Она кинула на меня многозначительный взгляд. – Психологического характера.
– Какие проблемы?
– Джен всегда была такой увлекающейся, эмоциональной, гиперактивной. Но иногда у нее бывали спады. В общем, в последние пару месяцев она впала в депрессию.
– Депрессию? Я никогда не замечала, чтобы моя сестра…
– А много ли ты могла заметить, если вы жили в разных странах и ты была ребенком? – со вздохом пожала плечами моя собеседница. – Самая настоящая депрессия. Она запиралась у себя и ни с кем не общалась, только слушала музыку в темноте и без конца курила. Мне даже пришлось вынуть батарейку из пожарной сигнализации.
– Так странно.
– Я тоже удивилась, пыталась с ней поговорить, и не раз.
– И что она сказала?
– Что ей плохо и она хочет, чтобы ее все оставили в покое. А потом, недели за две до ее исчезновения, все изменилось.
– В какую сторону?
– Она вдруг спустилась из своей темницы, помыла голову, болтала со мной как ни в чем не бывало, рассказывала про классных ребят, с которыми познакомилась где‐то в соцсетях, и про грядущее большое путешествие.
– А что это были за ребята? Ты помнишь подробности?
Она молча покачала головой.
– Может быть, было еще что‐то? – настаивала я. – Какая‐нибудь мелочь? Подозрительная деталь, которая тебе запомнилась?
– Я напишу тебе, если что‐то придет в голову.
– А парень? У нее был парень?
– Никого постоянного.
– А что за бородатый мужик, который обнимает ее на фотографиях?
Она