Последовало множество комментариев:
– Постарайся, старина, во всей округе никто, кроме тебя, не сможет этого сделать.
Или:
– Если у тебя не получится, сынок, никто не вспомнит об этом.
Или:
– Если ты победишь, Билли, то станешь моим самым дорогим гостем!
Что касается Уильяма Кемпа, он молча стоял, подперев подбородок кулаком правой руки, и внимательно наблюдал за серьезным и симпатичным лицом Буэла.
Билли заговорил, не сводя глаз с куска доски:
– Цель установлена, мистер Кемп?
– Кажется, да, – ответил Кемп, не обращая внимания на холодную неприязнь, прозвучавшую в голосе юноши. – Она тебя ждет, если ты готов, сынок.
Он предполагал, что парень будет долго и внимательно прицеливаться, однако все произошло иначе. Пока он говорил, стрелок слегка наклонился вперед, его рука взлетела вверх, словно он стрелял навскидку, и последнее слово Кемпа разнесло в клочья взрывом револьверного выстрела.
Толпа взревела, когда точно в геометрическом центре дощечки засияло солнце.
Но это было только начало. Шесть остальных попаданий должны оказаться на одной линии с первым, иначе доска не переломится, и каждое должно отстоять от соседнего как можно дальше, но при этом и перекрываться.
– Пришел твой час, Билли!
И снова револьверный выстрел поглотил последние слова, на этот раз дыра в центре заметно расширилась. Второе отверстие слегка перекрывало первое и находилось на одной линии. Такая стрельба, может, и снилась кому-нибудь из присутствующих, но видеть подобное… Все крики стихли. Пока револьвер в руке Билли продолжал громыхать, исчезло даже само время.
Линия света ширилась влево и вправо от первоначальной пробоины. Но Уильям Кемп смотрел в другую сторону. Как ни странно, он полностью сосредоточился на лице стрелявшего. О, это лицо! На губах юноши играла улыбка решительного презрения, если можно такое сказать. Он откинул назад голову и слегка выпятил челюсть, его глаза вспыхивали при каждом выстреле, как будто пуля входила в тело заклятого врага.
Прозвучал