– Кто тюфяк?! – обиделся Гас и завращал головой, словно в поисках достойного аргумента. – Да у нас такие люди в нынешнем карауле! Кузнец Соб! Этот и без дубинки любого вора надвое переломит! А вон! – ткнул он пальцем в окно. – Старый Гур, видите, идет? Сюда, между прочим. Тоже, наверное, горло промочить. Ты и этому достойному человеку скажешь, что он пьяница?
– Заткнулся бы да спать шел, – сказал Гасу один из стражников с широким добродушным лицом. – А про Гура никто в городе ничего плохого не скажет. Гончар это наш, – пояснил он, обращаясь уже к Корнелию. – Мастер хоть куда. Вон из того окна его дом виден. Смотрите, господин, на крышу смотрите! Вы еще где-нибудь такую крышу видели? Крыша у него такая, какой крыши во всем городе нет. Старый Гур, он гончар, сам черепицу лепил и обжигал. Сам и крышу выкладывал – черепичка к черепичке. Одна из красной глины, другая из белой, одна из красной, другая из белой – как красиво получилось!
– Великолепно! – с готовностью восхитился Корнелий. – Такую красоту даже в Дарбионе редко встретишь.
– А ты что же, – недоверчиво проговорил мокроусый, принимая от служки новую порцию пива, – в самом Дарбионе бывал? Столице нашего королевства? Может, скажешь, государя самого видал?
– Скажу больше, – улыбнулся Корнелий. – Государю нашему, светоносному Ганелону, мне выпала честь исполнить одну из моих лучших песен!
В трактир вошел старик, ведя за руку мальчика. Был старик высок и прям, волосы его, еще довольно густые, длинными прядями вились до плеч, а суровое мужественное лицо подошло бы скорее воину, чем гончару. Словом, старик принадлежал к той породе мужчин, на которых неизменно оглядываются женщины на улице. Мальчику, по всей видимости, было не больше девяти лет, и он очень походил на старика. Разве что волосы его были темны и коротко острижены, а лицо смягчено наивностью детства. У пояса его на веревочной перевязи висел деревянный меч.
– Гур-р-р! – заорал Гас, замахал руками и от избытка чувств рухнул с лавки.
Старик оглянулся на него, коротко усмехнулся, кивнул в знак приветствия, отдельно – стражникам. Потом задержал взгляд на чужаках, но ровно насколько это позволяли приличия, и кивнул отдельно каждому занятому столику. Затем Гур направился прямо к прилавку трактира, где маячил трактирщик – низкорослый и толстый мужик с пухлым и лоснящимся, как потекшее масло, лицом. Увидев старика, трактирщик моментально скуксился и попытался нырнуть под прилавок.
– Господин Горн! – Голос у старика оказался под стать его виду – низким и внушительным. – Позвольте мне закончить наш вчерашний разговор.
– Во, – высказался добродушный стражник. – Не пиво лакать старый Гур пришел, а с жирным Горном разговоры разговаривать. Тот, вишь… – он обращался к внимательному Корнелию, который уже пересел за их столик, – тот,