– У него одна мать.
– Понятно. – Он успел схватить кусок ветчины прежде, чем Лада убрала тарелку со стола. – А у тебя один отец.
– Ты на что это намекаешь? – фыркнула она, замирая посреди гостиной с тарелками в руках. – Хочешь с матерью Ильи закрутить роман?
– Фу! О чем ты, детка? – Он вяло жевал, мечтательно поглядывая на окно, за которым жарило весеннее солнце. – Мои романы давно в прошлом. Стар я для таких забав. Тебя вот отдам замуж и…
И чем он потом займется, он понятия не имел. Рыбачить он не любил. В карты и домино с соседями во дворе не играл. Потому что всегда выигрывал. И этого ему не прощали. Гнали прочь. Из дома Ильи его тоже наверняка погонят. Если и не погонят, то желанным гостем он там вряд ли будет.
Он знал.
– Па, а может, тебе и правда приударить за ней?
– Ой! – Он снова комично сморщился. – Ты сама ее хоть раз видела, Ладушка?
– Нет.
– Вот, а мне предлагаешь. Может, она кривая и косая. – Он скособочил рот набок. – Толстая и противная. К слову, чем она вообще занималась всю свою сознательную жизнь?
– Ты о чем?
Лада отнесла тарелки, собрала со стола чашки, блюдца.
– На чем сделала себе состояние? Запонки ее сына стоят дороже, чем наша мебель в гостиной. Поверь, я в этом разбираюсь.
– Я тоже, папа! Забыл? – фыркнула Лада. Сходила в кухню. Вернулась за чайником. – Да, недешевые. Но чем занималась его мать, не знаю. Сейчас она отошла от дел. Передала бразды правления сыну.
– Илье?
– Да. Он у нее один.
– А сама? По курортам летает?
– Нет… Не знаю. – Лада осторожно, чтобы не просыпать на пол крошки, свернула скатерть. – Илья будто говорил, что она болеет. Тяжело. Будто даже ходит на костылях. Что-то с суставами.
– Возрастное, – поддакнул отец.
И покосился на свои колени. С его суставами все было в полном порядке. Он занимался своим здоровьем смолоду. Точнее, с тех самых пор, как в его жизни появилась дочка. Раньше пробежки, теперь быстрая ходьба. Холодные обливания. Периодическое голодание. Ему просто необходимо было быть крепким. Он должен был ее вырастить. Допустить, чтобы она снова осталась одна, он не мог.
И вот теперь ее у него забирают. Насовсем. Какой-то кудрявый белокурый пижон, сильно смахивающий на известного поэта. Если честно, то Илья не понравился ему с первого взгляда. Еще до того момента, как попросил у него руки его дочери. Слишком изнежен, слишком избалован, манерен.
Ладе будет с ним сложно. Она привыкла к другой жизни.
Не к бедной, нет. Он не жалел себя, делал все, чтобы она ни в чем не нуждалась. Он на совершеннолетие подарил ей машину. Новую, из салона. Не потому, что машины были у большинства ее сверстниц, а потому что это стало необходимостью. Ездить в институт ей приходилось с тремя пересадками. Но при всем при том, что она одевалась красиво и модно, стриглась в дорогом